– Алик, проснись. Алик, проснись.
Мать кинулась на звук, нашла дочь в ванной, там же на полу прямо на кафельной плитке лежал мальчик. С одного взгляда Лара поняла, что сын мертв.
Ольга взяла чашку, сделала несколько глотков и продолжила:
– Это произошло летом. Мы с Сережей жили на даче. Мобильного телефона тогда не существовало, городского у нас не было. Чтобы кому-то позвонить, мы с сыном должны были сесть на автобус и доехать до маленького городка. Там в торговом центре стоял телефон-автомат. Но кому мне сообщать о себе новости? Родных нет, начальника тоже. Я экстрасенс, ясновидящая, астролог, работала с клиентами, из близких у меня была только Лара. А ее я предупредила:
– Лишний раз в городок не поеду. Автобус то ходит, то ломается. Туда доберусь, а обратно он не поедет. И Сережка всегда в магазине игрушки выпрашивает, усвистывают денежки. Если что случится, присылай телеграмму.
– Да что может произойти? – рассмеялась Лара. – Все у нас отлично, не волнуйся.
Ольга допила чай.
– Чернослив на месте, но на этот раз они про мед забыли. Несчастье случилось в августе. Девятого у Сережи был день рождения. Мы с ним утром поехали в магазин, купили ему подарок, пару тортов. Сын позвал деревенских друзей в гости. Я позвонила Ларе, она весело так воскликнула: «У нас все отлично, позови Сергуньку». Подруга поздравила мальчика, пообещала, что подарок от нее он получит в конце августа, когда в Москву вернется.
Булкина отвернулась к окну.
– Кто мог знать, что это наш последний разговор!
– Все в порядке? – спросил официант, подходя к столику.
– Нет, – резко ответила дама.
– Чернослив там точно есть, – сказал юноша.
– Насчет этого не спорю, – нахмурилась Ольга, – а где мед?
– При мне его клали! – заверил парень.
Ольга взяла пустой бокал, плеснула туда напиток и протянула парню.
– Попробуйте.
– Нам запрещено брать угощенье от гостей, – запротестовал официант.
– Управляющего сюда! – прошипела Ольга.
– Ой, ну зачем, – испугался парень, – сейчас выпью.
– Поздно решил, – побагровела Булкина.
Я молча наблюдал за тем, как развивались события. Вскоре Ольге Михайловне подали новый чайник с напитком, и к нему комплимент от заведения – блюдо с печеньем. Моя потенциальная клиентка сделала глоток из чашки и кивнула.
– Теперь порядок. Понимаете, Иван Павлович, если я плачу деньги за чай, то это должен быть именно чай, а не непонятно что. А вот если я прошу напиться бесплатно, тогда буду благодарить и кланяться даже за сырую воду. Ну да мы отвлеклись от основной темы. Вернулась я в Москву двадцать девятого августа. Сережа у меня был готов к школе, я купила ему все в торговом центре под Москвой. Там народу не было, а ассортимент обширный. И, конечно, я позвонила Ларе, но никто трубку не брал. Я занервничала, побежала к ней. Путь был недолог, мы жили в соседних домах. Поднимаюсь на ее этаж. Мама родная! Дверь опечатана. Я чуть в обморок не упала. Начала звонить соседям. Слева жила Нина, но ее дома не оказалось. Справа Вера Павловна, пожилая совсем, она теперь уже давно на том свете. Она открыла дверь. Я кричу:
– Тетя Вера!
Она в ответ:
– Вы кто, я плохо вижу!
Кое-как мы с ней потолковали. Но бабка ничего не поняла, у нее и с глазами, и со слухом была беда. Единственное, что она сообщила: к Ларисе приезжала милиция. Несколько дней опера туда-сюда ходили. И все умерли.
Я ничего не поняла. Кто умер? Милицейские?
