Я отодвинул пустую чашку на край стола.
– В Cети многие сейчас занимаются поборами. Там орудуют мошенники самого омерзительного типа, они берут фото умершего от тяжелой болезни ребенка, создают фейковую страницу и просят выслать средства якобы на его лечение. В последнее время появилась масса бездельников, которые клянчат: «Пришлите мне один рубль на осуществление мечты, если каждый пользователь инстаграма отправит маленькую сумму, я смогу купить себе велосипед».
– Если каждый из тех, кто зарегистрирован в инстаграме, расстанется всего лишь с одним целковым, то мерзавец купит завод по производству великов плюс алмазные копи, – разозлилась Ольга. – Мой побирушка хочет купить квартиру в Москве. В Центральном округе. Небольшую, метров триста.
– У христарадника[1] волчий аппетит, – усмехнулся я. – Что у него на вас есть? Какой компромат?
– Ни-че-го! – по складам произнесла Ольга Михайловна. – Моя жизнь – открытая книга без страшных тайн. Мама и папа рано скончались, но у них была прекрасная репутация. В моей биографии было два законных супруга и несколько мужчин, с которыми я состояла в отношениях. Все они во время нашей связи были неженаты. Я не ловлю рыбу в чужом аквариуме. Сын мой тоже не имеет постыдных тайн, он моя гордость и радость. Отлично учился, стал прекрасным специалистом… Его очень ценят за рубежом, постоянно приглашают на симпозиумы. Найдите «Алика», оторвите ему обе руки, чтобы ему нечем было по клавиатуре стучать!
– Кто из посторонних знает о том, что случилось с Ларисой? – спросил я.
Ольга посмотрела на свой телефон, у которого беззвучно мигал экран.
– Из тех, кто жив, – только я.
– А ваш сын? – спросил я. – Он в курсе?
– В год трагедии Сергей был ребенком, – пояснила Ольга, – он в сентябре во второй класс пошел. Естественно, его не ставили в известность. У детей короткая память, мальчик быстро забыл совместные игры с Татой, из памяти ее вытеснил.
– Общие подруги с Ларисой? – предположил я.
– Лара тесно общалась только со мной, – ответила Булкина.
– От кого тогда компьютерный мошенник узнал, что у вас была подруга Лариса, а у нее произошла трагедия с детьми?
Ольга Михайловна сказала:
– Понятия не имею.
– Давно умерший младенец решил потребовать себе квартиру? – переспросил Борис. – На мой взгляд, это странно.
– У нее… – начал я, но меня прервал звонок в дверь.
Борис встал и поспешил в прихожую. Я погладил голову Демьянки, которую она положила мне на колено.
– Дорогая, я вижу взгляд, полный страданий. Кто-нибудь другой принял бы тебя за умирающую от голода псину. Но я-то отлично знаю, что ты получила утром полную миску мясных консервов наилучшего качества. Потом вы, милостивая государыня, занялись разбоем и стянули со стола сдобное печенье. Поэтому не стоит сейчас смотреть голодным взглядом на творение Бориса – творожный кекс, я уверен, что он вам не достанется.
– Вава! – долетел из коридора резкий голос Николетты. – Ты готов?
Я вздохнул. Готов? К чему?
– Надеюсь, ты не забыл, что мы сегодня идем в оперу? – продолжала маменька.
Не забыл? Конечно, забыл.
– Иван Павлович одевается, – лихо соврал Боря. – Соблаговолите чайку выпить?
– Ладно, – смилостивилась Николетта, – только руки помою!
Послышался стук каблуков, дверь в кабинет приоткрылась.
– Иван Павлович, – прошептал батлер, – коридор свободен.
Я молодым орлом полетел в свою спальню и со скоростью юного гиббона натянул на себя сорочку, пиджачную пару и предназначенные для похода в театр штиблеты. Ступни с трудом влезли в ботинки. Сначала я удивился: что случилось с обувью? Я уже не в том возрасте, когда раз в три месяца туфли становятся малы. Но потом сообразил: театр последний раз я посещал примерно год назад, ваш покорный слуга – не завзятый театрал. Башмаки стояли на распорках, но даже при надлежащем хранении кожа усыхает.
