Продолжая прихрамывать, девушка медленно брела по перрону. Оказалось, что за спиной у нее скрывался не меч, а нечто вроде длинного, обмотанного темной тряпкой кинжала в ножнах.
Далеко незнакомка не ушла, даже не выбралась на поверхность. Обессилено рухнула на ближайшую скамейку и закрыла лицо руками.
Вадим неуклюже потоптался рядом, затем присел:
– Девушка, вы что, плачете?
Барышня опустила руки и уставилась на Вадима полными слез глазами.
– У вас что-то случилось? – повторил он настойчиво.
– У меня… я…
Теперь она разрыдалась всерьез.
– Может, тебя проводить?
– Зачем? – во взгляде незнакомки читалось искреннее недоумение.
– Чтобы с тобой ничего не случилось, время позднее, – столь же недоуменно пояснил Вадим.
– А что со мной?.. А, поняла. А куда?
– Что куда?
– Куда ты хочешь меня проводить?
– Ну… до дома, наверно.
– Нет, домой мне нельзя.
Странный акцент и удивительная непонятливость барышни настораживали все сильнее.
– А куда ты ехала?
– Не знаю. Сюда, на лавочке посидеть.
– А тебя часом никто не ищет?
– Часом? Как можно искать часом?
– Так, – Вадим попытался собраться с мыслями. Хотелось повернуть время вспять и очутиться в вагоне, на пути домой. – Что у тебя с ногой?
– Натерла… болтаются, – незнакомка указала на кроссовки и снова шмыгнула носом. – И коленкой немного ударилась. Ерунда.
– В травмопункт не надо?
– Нет.
– Точно?
– Точно.
– А акцент такой откуда?
– Я сама не местная. Я… понаехала, – она застенчиво и виновато улыбнулась сквозь слезы.
Вадим протянул ей чистый платок, и барышня, совершенно не стесняясь, истово, от души высморкалась.
– И издалека ли ты понаехала?
– Отсюда не видать.
– А говоришь почти без ошибок.
– Я стараюсь.
– Ладно, я понял. Домой тебе нельзя, идти некуда, нос течет, с ногой беда. Приглашаю в гости.
Девушка благодарно кивнула и с готовностью поднялась:
– Спасибо огромное. Мне бы только ногу перевязать.
– Как тебя зовут?
Девушка внезапно смутилась.
– Глория.
– Редкое имя.
– Да, вероятно.
– А я Вадим.
Подошел поезд. За пять остановок барышня с редким именем не произнесла ни звука. Сто метров до дома еле прошла, но нести себя на руках не позволила.
Проводив ее в комнату, Вадим поспешил на кухню за аптечкой и стаканом воды. Когда он вернулся, оказалось, что барышня так и стоит посреди гостиной, не решаясь присесть.
– На, выпей, – он кинул в стакан шипучую таблетку и протянул Глории. Та как завороженная уставилась на бегущие пузырьки. – И давай, приземляйся, где нравится. Здесь не музей. Быстренько лечимся, ужинаем и спать – двенадцать почти. Я тебе на диване постелю.
По-прежнему не сводя глаз со стакана, девушка осторожно и медленно присела на край дивана.
– Ты что, аспирин никогда не видела?
– Видела. Просто, прикольно выглядит, – она осторожно отпила.
Вадим удивленно покачал головой и поспешил сменить тему:
– Показывай свои ужасные травмы.
– Не надо, я сама, – Глория окончательно смутилась.
– Не сама, а показывай.
До крови стертые пятки Вадим шустро протер перекисью водорода и залепил пластырем. Настал черед коленки. Закусив губу, барышня аккуратно закатала штанину. Срезав ножницами импровизированную повязку из какой-то грязно-серой тряпки, Вадим осторожно высвободил коленку и тихонечко присвистнул. Увиденное ему не понравилась. Края небольшой раны вспухли и покраснели, сукровица сочилась, не желая останавливаться. Вокруг разливался огромный иссиня-черный синяк.
– Эээ… Глория, а может тебя все-таки отвезти к платному хирургу?
