– Мой лётный опыт говорит, – театрально вздохнул МакХэмилл, – что пока в кабине самолёта не появится нормальный радарный визор с частотой обновления картинки в реальном времени и точными цифрами относительных высоты и скорости палубы, всё это есть форма жонглирования горящими факелами верхом на уницикле посреди лужи авиационного бензина, Такэхито-доно.
– А мне бесполезен энтузиаст, который в ответ на каждую неудачу лишь требует больше экипажей на убой! – парировал адмирал. – Мне нужен человек, который видел пределы возможностей самолёта и экипажа. Сам. А потом – успешно превзошёл. Теперь ваша задача – научить этому других. Не в ущерб главной, разумеется. Но можете поверить, с учётом всего остального: вам очень помогут эти звенья в боеготовой и слётанной форме!
– Нам имеет смысл заранее узнать, что от нас требуется совершить, Такэхито-доно? – спросил Такэда.
– Увы, да. – Адмирал отставил жалобно звякнувший бокал обратно на поднос. – Видите ли, есть у всего этого одна главная и, что хуже всего, принципиально неустранимая, проблема…
Потерять новейшую подводную лодку из-за неисправности в гальюне? Да проще простого!
Капитан-лейтенант Карл-Адольф Шлитт, бывший командир U-1206[1]
Подводник
Когда-то давно кто-то из великих корабелов сказал: «Хорошо ходят лишь красивые корабли». Стоящая у пирса субмарина действительно была красива – особенной, обтекаемо хищной красотой. Передний скос рубки сразу заставлял вспомнить, как режет волну акулий плавник, а полоски «жабр» – носовых торпедных аппаратов – и длинный «хвост» рулей лишь усиливали сходство с грозой морей.
В глубине души фон Хартманну новая подводная лодка нравилась.
Однако эта глубина была не менее полутора вёрст. Опуститься туда можно было бы лишь на легендарном батискафе «Первопроходец», если бы на его тянущуюся уже седьмой год достройку океанологическое отделение Императорской Академии наук изыскало наконец ресурсы и деньги – например, выиграв их в офицерском казино. Внешне же фрегат-капитан выглядел так, словно только что вступил в здоровенную лепешку коровьего дерьма и теперь пытается осознать масштабы бедствия – завязли оба ботинка или только правый, но по колено?
– «Йуный имперец»… – Ярослав нарочно исказил первое слово в названии. – У флота закончились более традиционные имена?
– Головная субмарина серии ПКДД-47УМ частично построена на средства, собранные по подписке среди членов императорского общества юных помощников флота, – отчеканил сопровождавший его техник-лейтенант из «заводского» экипажа и, перелистнув страницу тетради, добавил: – Из собранного ими металлолома.
Стоявший за спиной лейтенанта главный боцман Побейзайчик при этих словах закатил глаза, став на миг похожим на упыря из лубочных брошюр, но комментировать слова начальства не рискнул.
Фон Хартманну же очень хотелось отобрать эту чертову тетрадь и начать ею же лупить до тех пор, пока техник-лейтенант не расколется и не начнет говорить человеческим языком, а не цитатами из рассылок министерства лжи и дезинформации. По слухам, подобными шутками баловались в уголовной полиции, когда требовалось добиться от подозреваемого показаний без особо заметных следов интенсивного допроса. Там использовались телефонные справочники, но тетрадь была хорошая, толстая, с обложкой из темно-рыжей «шкуры молодого дерматина», и Ярослав был уверен, что с её помощью удалось бы достичь не менее выдающихся результатов.
