– На все сто, – подтвердил он. – Мышь смогла вспомнить то, что помнила лишь её мать. Генетическая память действительно существует!
– Здорово! Здорово! – закричала Лена, кидаясь на шею сначала Юре, который уже успел отобрать у неё лабораторный журнал и уставиться в него круглыми от удивления глазами, а потом Роме. К Наташе она подходить не решалась: та уже убедилась, что мышь отлично себя чувствует, и принялась просматривать видеозаписи опытов.
– Ты гений, Ром! Настоящий гений! – Юра пожал другу руку.
– Правда, Ром, ты молодец! – лучезарно улыбнулась Лена. – Без тебя бы мы ещё долго над составом бились. А ты так ловко, за пару дней…
– Вроде бы в опытах тоже нет ошибок, – отодвигаясь от монитора, сказала Наташа. – Что ж, поздравляю, Ерёмин. Хорошая работа. Я ещё раз проверю все записи – не только твои, но и наши – и отправлю заявку в Научный комитет. Правда, жаль, что они не успеют вернуть нам проект до выпускного, а то бы мы смогли представить его в качестве вступительного научного проекта… Ну, ничего… Представим другие…
Наташа подошла к журналу и стала перелистывать его с самой первой страницы, проверяя, все ли наблюдения на месте и в той ли последовательности, а Лена пошла собирать последние данные с самопишущих приборов, которые, как и Рома, работали всю ночь.
Юра и Рома переглянулись и безмолвно решили, что сейчас самое время поведать девчонкам об их плане.
– Наташ, Лен, я хочу вам кое-что предложить, – осторожно начал Рома.
– Говори, – не отрываясь от работы, сказала Лена.
Наташа листала журнал, но видно было, что она тоже внимательно слушает.
– Я предлагаю не отправлять «Глубокую память» в Научный комитет, – сказал Рома.
Все замерли. Лишь прибор мозгового сканирования, поворчав, выплюнул Лене длинную ленту с результатами, которую она не поймала.
– Не отправлять? – Наташа, забыв о журнале, повернулась к Роме. – О чём ты говоришь? А кто будет изучать побочные эффекты препарата?
– Я неправильно выразился. Я предлагаю пока не отправлять «Глубокую память» в Научный комитет, – поправился Рома.
– Но зачем? – спросила Лена. – Ведь у нас всё готово.
– Да, конечно, но мы могли бы сами испытать препарат и устранить его побочные действия.
– Сами? Ты серьёзно? – ужаснулась Лена.
– Абсолютно, – твёрдо сказал Рома.
Прежде, чем Лена успела ещё что-то сказать, встряла Наташа:
– Ты с ума сошёл?! Испытывать новые препараты на людях имеет право только Научный комитет!
– Мы знаем, но он делает это слишком долго, – поддержал друга Юра.
– А к чему, собственно, такая спешка? – Карие глаза Наташи подозрительно сощурились.
– У меня нет ни одного научного проекта, – глубоко вздохнув, признался Рома. – Мне даже нечего предложить приёмной комиссии через две недели.
Глаза Лены расширились от удивления.
– Как же ты будешь поступать? Без научного проекта же нельзя…
– Я знаю, и поэтому…
– А-а-а, я, кажется, поняла, – медленно, словно озарение приходит к ней по частям, сказала Наташа. – У тебя не было научного проекта, но поступить на Биохимический факультет тебе очень хотелось, и поэтому ты присоединился к нашей научной группе месяц назад. Ты думал, что мы успеем его доделать и что ты потом сможешь выступить с «Глубокой памятью» в качестве вступительного проекта…
– Не забывай, Наташ, что Рома очень нам помог, – прервал её Юра. – До его появления мы не могли отыскать психоделический стабилизатор, который взаимодействовал бы с ЛСД без образования смертельно опасных веществ. Ромка справился с этой задачей за два дня. Да и потом он работал на равных со всеми нами. Так что не надо его этим попрекать!
