Сегодня Вика обуревала сильная, прямо-таки первобытная злоба на мистера Госдена. Такого чувства он прежде не испытывал. Он думал о десятках бутылок бурбона, которым поил мистера Госдена. Он думал о вечерах, испорченных мистером Госденом. Вик поднялся, поставил книгу на полку и тихо направился к двери в гараж. За его спиной Мелинда и Ральф уже почти целовались. Тому, что он ушел, ничего не сказав, можно было дать одно из следующих объяснений: а) он не хочет их смущать, когда они милуются; б) возможно, он через минуту вернется; в) он так раздосадован их поведением, что не захотел попрощаться с ними. Правильным было объяснение «б»), но оно могло прийти в голову только Мелинде – мистер Госден никогда не видел, чтобы Вик ушел и вернулся. Такое он проделывал несколько раз с Джо-Джо.
Вик включил флуоресцентное освещение в гараже и неспешно прошелся, оглядывая аккуратные поддоны с растениями, террариумы, полные земляных улиток, что ползали по влажным джунглям ростков овса и пальчатника, открытый чемоданчик для электродрели на рабочем столе, и непроизвольно отмечая, все ли инструменты тут и на своих ли местах лежат.
Комната во флигеле была почти такой же аскетичной и функциональной, как гараж: простая кровать-полуторка с темно-зеленым покрывалом, стул с прямой спинкой, кожаное рабочее кресло, огромный письменный стол, на котором стояли словари и книги по плотницкому делу, пузырьки с чернилами, ручки и карандаши, гроссбухи, оплаченные и неоплаченные счета – все это было разложено в строгом порядке. На стенах не было ни картин, ни фотографий, только над столом висел простенький календарь, подаренный местной лесозаготовительной компанией. Вик обладал способностью спать ровно столько, сколько захочет, и просыпался без чьей-либо помощи. Он посмотрел на наручные часы, приказал себе пробудиться через полчаса, без семнадцати пять, потом улегся и начал последовательно, с головы до пальцев ног, расслабляться.
Приблизительно через минуту он уснул. Ему приснилось, что он в церкви и видит там Меллеров. Хорас Меллер улыбнулся и поздравил его с тем, что он, защищая свою семью, убил Малькольма Макрея. В церкви собрались все жители Литтл-Уэсли, и каждый улыбался Вику. Он проснулся с улыбкой, усмехаясь нелепости сна. В церковь он никогда не ходил. Насвистывая, он причесался, поправил рубашку под светло-голубым кашемировым свитером и прошагал через гараж обратно.
Ральф и Мелинда примостились в уголке дивана. Судя по тому, что оба они выпрямились, когда он вошел, они, видимо, только что лежали – или полулежали. У Ральфа были воспаленные глаза. Он смерил Вика с ног до головы пьяным взглядом, полным удивления и негодования.
Вик подошел к книжному шкафу и склонился, проглядывая названия.
– Все читаешь? – спросила Мелинда.
– Угу, – ответил Вик. – А где же музыка?
– Я как раз собирался уходить, – хрипло сказал Ральф, вставая.
Вид у него был изнуренный; тем не менее он зажег сигарету и с остервенением швырнул спичку в сторону камина.
– Не уходи.
Мелинда потянулась к его руке, но Ральф, пошатываясь, отступил на шаг и сказал:
– Уже очень поздно.
– Почти пора завтракать, – бодро заметил Вик. – Кто-нибудь хочет яичницу?
Ответа не последовало. Он выбрал карманный «Всемирный альманах» – эту книгу он всегда листал с удовольствием – и прошел к своему креслу.
– А тебе что, спать не хочется? – сказала Мелинда, глядя на него с таким же раздражением, как и Ральф.
