Глубокие воды - страница 18

Поездки в Нью-Йорк, на музыкальные комедии, увенчались большим успехом. Оба мюзикла шли по субботам, и в первый раз Трикси оставили у Петерсонов, родителей Джейни, лучшей подруги Трикси, а на время второй поездки миссис Петерсон привела Джейни к ван Алленам, чтобы девочки поиграли вместе первую половину вечера. Обычно часам к десяти Трикси засыпала, а миссис Петерсон оставалась в доме до полуночи. После театра Вик с Мелиндой пошли в фешенебельный ночной клуб, где можно было потанцевать под оркестр; правда, Вик не приглашал ее на танец, зная, что она откажется. Оба вечера она была в хорошем настроении, но Вик чувствовал, что она затаила обиду – ведь он отнял у нее Джоэла и Ральфа. Из второй поездки они вернулись домой в четыре утра. В приподнятом настроении Мелинду часто тянуло на взбалмошные поступки: побродить босиком по ручью, что бежал по лесу в нескольких ярдах от дома, или заехать к Коуэнам и поплескаться в их бассейне, но такое она проделывала только в обществе кого-нибудь вроде Ральфа или Джо-Джо. Когда они добрались до дома, она не стала предлагать Вику пойти к ручью. Вик понимал: это потому, что с ней он, скучный муж, а не один из жизнерадостных молодых людей. У него язык не поворачивался заговорить о прогулке к ручью, поскольку Вик не чувствовал в себе этой дурашливости, ему не хотелось разбить ноги о камни, которых не разглядеть в темноте, да и вряд ли Мелинда оценила бы такое предложение, если бы оно исходило от него.

Они, все еще полностью одетые, сидели на кровати Мелинды и просматривали воскресные газеты, купленные Виком в Манхэттене, – все, кроме «Таймс», которую приносили по утрам в воскресенье. Мелинда смеялась чему-то, прочитанному в «Ньюс». Пока они ехали домой, она почти все время спала, положив голову ему на плечо. Вику совсем не хотелось спать, он мог бы и не ложиться. Наверное, думал он, его бодрость объясняется необычным обстоятельством: он сидит на кровати Мелинды, чего не случалось уже несколько лет, и, хотя ему было интересно читать об американских перебежчиках в Китай[13], частью сознания он пытался разобраться в своих ощущениях, вызванных тем, что он сидел на ее кровати. Близость и гармония, равно как и их предвкушение, не входили в их число. Он чувствовал некоторое неудобство. И все-таки его подмывало спросить, не будет ли она против, если он сегодня останется в ее комнате. Просто будет спать рядом, обняв ее, или даже не дотрагиваясь до нее, – Мелинда знала, что он не будет ее донимать. Тут он вспомнил, как вечером, когда они ехали в Нью-Йорк, она сказала, что Коуэны к ним переменились, потому что своей историей про Макрея Вик продемонстрировал «дурной вкус», и Меллеры, дескать, тоже, как и Коуэны, держатся холоднее. Мелинда настаивала, что их теперь сторонятся, а Вик возражал, приводя примеры, доказывающие, что их никто не чурается, и напомнил, что Коуэны сейчас живут в покое, поскольку Фил корпит над книгой по экономике и хочет закончить ее до того, как в сентябре вернется к преподаванию. Не рискнуть ли все-таки попросить разрешения остаться у нее, снова подумал Вик, или же она сочтет просьбу очередным поводом продемонстрировать свою обиду и с негодованием откажет? Или даже если не откажет с негодованием, не удивит ли это ее так, что приятная атмосфера вечера будет испорчена? Да и так ли уж он хочет остаться? Пожалуй, нет.