– Только этого Масянечка не хватало, чтобы еще и ты грустил. Хватит и меня. Я же ведь козел отпущения, значит я и грустить должна, а все остальные радоваться.
И что за глупая женщина, думал я. Как же она не поймет, что говоря я, она говорит мы. Ведь мы с ней вместе, и незримой нитью связаны. Видимо эту нить видят только собаки.
Лейла была чеченкой и врачом. Тогда, во время войны в Чечне, она лечила знакомого Виталика, журналиста из другого издания. Звали его Кирилл. Между Кириллом и Лейлой вдруг вспыхнула необузданная любовь, и несмотря на то, что ее могли и убить за внебрачную связь, да еще и с русским христианином, Лейла поддалась своим чувствам. Три месяца Кирилл пролежал в чеченском госпитале, он обещал Лейле, что как только он поправится, так они сразу и поженятся, если ее братья не прирежут его среди ночи раньше. Из-за Кирилла Лейлу изгнали из семьи, но надежда на скорую свадьбу не давала повода для полного позора. И вот Кирилл пошел на поправку, выздоровел, и однажды ночью улетел с самолетом русских миротворцев, о чем договорился с ними еще неделю назад. Теперь Лейла была окончательно опозорена и считалась падшей женщиной. Жизнь ее превратилась в ад. Ее спасало лишь то, что у нее была профессия, которая могла ее прокормить.
Спустя несколько месяцев Лейла встретила в госпитале одного старого осетина, они с ним сдружились. Лейла рассказала своему новому другу Давиду о том, что с ней случилось. Давиду было восемьдесят два года, и у него была эмфизема легких. В Чечне он гостил у друга, хотел повидаться с самыми близкими друзьями и родными перед смертью. Давид был мудрым, он понимал, что нельзя перечеркивать жизнь человека из-за одной ошибки, да и сам он был молод, сам любил и ошибался. Только мужчине это прощается, а женщине, и уж тем более мусульманской – нет. Он очень полюбил Лейлу как человека. Он видел в ней чистоту и доброту, а еще ее медицинский талант. Давид предложил Лейле выйти за него замуж и уехать с ним в Осетию. Брак их будет фиктивным, чтобы смыть с нее позор, ну и чтобы квалифицированный врач присмотрел за стариком до его смерти. Лейла согласилась. Спустя три месяца Давид умер, он оставил Лейле дом и некоторые сбережения. Никто из детей Давида не оспаривал этого, так как все они были состоятельными людьми. С тех пор Лейла жила в поселке под Цхинвалом. Она принимала больных на дому, и у нее никогда не было недостатка в клиентах. В начале конфликта ее поселок первый попал под обстрел, и ее дом был заполнен ранеными. Сейчас среди них оказался и Виталик.
Лена не отходила от постели Виталика, и помогала за уходом других раненых. У Виталика было сильно повреждено правое колено, Лейла буквально собрала его по частям. Она спасла ему ногу, но чувствительность была очень низкая, кроме того, теперь он не мог обходиться и передвигаться без чужой помощи. Прогнозы были неутешительны, и теперь Виталик был инвалидом, он понимал, что его карьера как военного корреспондента была окончена, потому что для такой работы нужно иметь здоровые конечности. Лена тоже это понимала. Они не разговаривали о будущем, но становилось ясно, что и Лене придется забыть о командировках. Две недели она размышляла над ситуацией, она просто разрывалась. Именно то, что Виталик понимал ее, понимал смысл ее работы, эту потребность быть в горячих точках и связывало их. Но что теперь? Она ведь не сможет просто бросать его одного дома. Но и сидеть с ним, привязать себя к одному месту она тоже не представляла возможным.
