Гнев и Голод - страница 48

Кирасиры широкими клиньями входили в рыхлые орочьи ряды, оставляя за собой след из десятков тел, а рейтары куражились по флангам, гоняя своих лошадей по кругу и расстреливая орков из пистолетов в упор. Постепенно конница склоняла чашу весов в свою пользу, и орки дрогнули, затем – побежали. Но никто не собирался их просто так отпускать.

Озлобленные и окровавленные всадники въехали в город, широкими взмахами сабель выкашивая отдельных бегущих зеленокожих. Уже и лошади не казались оркам пищей, и люди – не куклами для битья. Теперь кавалеристы с прорывающимися сквозь зубы брызгами кипящей слюны своими клинками вершили над врагом справедливый суд.

Кавалеристы уже видели город, видели выгоревшее поле, видели баррикады и то, что осталось на них. Они видели следы отчаянных попыток защитить свой дом, и злоба уже взяла их сердца в жёсткие, но приятные клещи.

Горы огласились многочисленными выстрелами, рыком железа, выдохшиеся враги бежали и подыхали, как мухи. И если бы не отцы-командиры, которые до смерти опасались потерь в такой хороший день, то ни одного орка не осталось бы в живых уже сегодня.

Полковник Стефан Шаубенахт с отрядом тяжёлых кирасир подъехал к гарнизону города, горстке уставших и выбитых из колеи людей. Не сказать, что встреча получилась очень радостной.

– Рад вас видеть, господа, – холодно сказал он, – Кто командир?

Ответа ни у кого не нашлось.

– Ладно, – продолжил он, – с кем мне говорить?

Ему по-прежнему никто не ответил, защитники всё ещё стояли, прислонившись друг к другу, не в силах говорить. В этот момент из поломанных дверей донжона наполовину вышли, наполовину вывалились чуть живой Даэвин, Вальдман, который харкал кровью, сержант мушкетёров, потерявший глаз в роковом бою, и несколько солдат.

С ними был и рыцарь с густой бородой, броня которого уже висела на теле клочьями. Он поднял глаза, взглянул на ослепительно яркое солнце, а затем что было мочи чихнул, да так, что по горам во все стороны многократно разлетелось эхо.

– Боги, чуть пупок не развязался, – искренне выговорил он, утирая рукавом нос.

– Сир Вагнер? – с неподдельным удивлением спросил полковник, – Как вы здесь?

– Заблудился, – ответил бородач без всякой улыбки, – Говорить можно со мной, конечно, если у тя есть, что пожрать.

Полковник слез с коня, кирасиры остались сидеть в сёдлах, позже к ним подъехали ещё несколько, уже изрядно окровавленные и запыхавшиеся. Среди них были и раненые.

Рыцарь пошёл навстречу полковнику, а затем крепко до хруста сжал его ладонь в своей руке.

– Наконец-то добрались, – проворчал он, – давай, подводи своих хлопцев сюда. Кажись, нам пора тут немного прибраться.

***

Мир как-то снова постепенно заполнился людьми. Во дворе орали офицеры, сновали туда-сюда интенданты, салаги убирали трупы, сгружая их на подводы и вывозя в открытые ворота. У донжона и на стенах гоготали старые кирасиры, оттирая грязь и кровь с кирас, где-то пели песенки о пирах, походах и мамзельках, а главное – ели и пили.

Бывший гарнизон города с удобством разместили в остатках «Синего солдата», на втором этаже, не слишком затронутом войной. Вслед отправились и почти все имеющиеся полевые хирурги: кавалеристы отделались легко, им особой помощи не требовалось. А вот те, кто ещё недавно шёл на верную смерть в контратаку, обеспечивали эскулапов работой на несколько дней вперёд.

Сержанту, наконец перевязали кровоточащую глазницу, Вальдману заштопали несколько ран и перевязали бок. Бывший командир эльфов постепенно начал приходить в себя, он хотя бы перестал внезапно проваливаться в небытие. Остальные приобрели себе на память шрамы, сломанные скулы, рёбра, носы, выбитые зубы, оторванные пальцы, следы от рваных ран и прочие сувениры, которыми можно будет потом хвастать перед дамами в иного рода баталиях.