– Срок?
– Вышка.
– Я тебе что? Зека?
– Осужден к пожизненному заключению.
– То-то.
Коридоры, лестницы, коридоры. Стена с дверями.
– К стене, – щелчки замка, – пошел.
Вот и камера, где должен «мотать срок» Карп Иван Петрович.
– Добрый деньвечер.
– Добрый, – сиделец сидел на стуле, облокотившись на стол и читал книгу. На вошедшего даже не взглянул. – Падай. Сейчас главу добью и поболтаем.
Сокамерник был не худой, а очень худой. На лице под кожей явно не хватало массы мышц и хорошо просматривались некоторые кости черепа. Спусти пару минут книга была отложена, и сокамерник обратил свой взор на новенького, внимательно рассматривая его из-под круглых стекол очков в старомодной оправе.
– Как я вижу, ты уже чуток нахватался жаргона? «Добрый деньвечер» на пересылке научили? Или еще в СИЗО?
– В СИЗО.
– Бросай эту дребедень. У нас «вышка» – вот и весь перечень жаргонных словечек. Жаргон или «музыка», или «феня» была придумана для общения в воровской среде и что бы посторонние ее не понимали. Нам с тобой это ни к чему. Иваном меня зовут.
– И меня Иваном.
– Пару слов, с кем сидеть мне придется.
– Карп Иван Петрович. Восемьдесят восьмого. Статья Сто пятая, часть вторая, пункты «А», «Д», «Е».
– Ого. Хорошо покрошил. И скольких упокоил?
– Восемь.
– Стрелял?
– В одного. Главного. Когда добивал. Остальных гранатой, потом топором и сжег всех в доме.
– Веселый ты человек, тезка. Откуда сам.
– Сам из Перми.
– А это не то дело, где вначале была авария, а потом смерть отца погибшей в аварии девчонки?
– Угу.
– «Кровник» значит. Родственник?
– Нет. Просто хорошо знал покойных. И тех, тоже хорошо знал.
– Не снятся?
– Девчонка пару раз снилась. Смеялась, – Иван улыбнулся. – Довольная.
– Главное, чтобы ты не жалел. А то сгоришь от самоистязания, а мне потом привыкать к новому соседу. Ты, кстати, к суициду не склонен? А то мне как-то не нравится просыпаться в одной камере с холодным трупом. Есть в этом и положительные моменты. Допросы, прогулки по коридорам туда-назад, новые лица. Но лучше без этого обойтись. Тебе обо мне уже успели рассказать?
– Нет. Сразу с этапа сюда.
– Меня на воле Маркером называли газетчики. Слышал?
– Маньяк из электрички? Слышал. Читал пару коротких заметок и видел репортаж, когда тебя взяли. Девочка-полковник с накачанными губами и все сиськи в орденах, корявыми предложениями довела общественности, что с после долгих бессонных ночей, правоохранители задержали подозреваемого в нескольких нападениях на женщин.
– Восемнадцать! А не несколько.
– Это одна смерть – страшная трагедия. Особенно, если близкий человек. Десяток в маршрутке в лепешку – горе. Но ты их лично не знаешь. А тысячи погибших, это просто статистика.
– Философ.
– Это не мое. Читал где-то, но полностью согласен. А покойников сколько?
– Десять, но я их не планировал убивать. Они сами. Кто замерз, кто-то кровью истек.
Видя, что у сокамерника начинают закипать эмоции от своего рассказа, Иван решил свернуть тему.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
