– А тебе-то что? – ощетинился Никитин. – Я ее насильно не держу, сама на меня повесилась, значит, нравится.
– Это не наше дело, конечно, – поспешил вмешаться Губин, – но все же ты, Серега, зря так с ней. Люба – милая девушка, и если ты не можешь с ней нормально общаться, лучше расстаться и голову не морочить.
– Вот именно, – неожиданно поддержал его Добрынин. – А так себя вести просто недостойно.
– Да святотатство просто! – картинно приложив руки к груди, воскликнул Никитин, насмешливо глядя на Ювеналия.
– Зачем ссоримся… Давайте пить лучше! Рождество – светлый праздник, всем дружить надо. Пить будем, гулять будем, целоваться будем! – вклинился в перепалку Айрапет, сверкая белыми зубами. – Первый тост – за дружбу. Наташа, бери рюмку!
– Ой, какая красивенькая! – воскликнула парикмахерша, восхищенно крутя в руках рюмку. – Дорогая, наверное?
– Да, – односложно ответил Губин, поднимая свой бокал с шампанским. – Давайте – за дружбу…
Все выпили, потом через некоторое время еще раз. И тут многие заметили, что у Никитина сердитое и озлобленное выражение лица. Его задели слова друзей, сказанные в начале праздника. Он некоторое время сидел, тупо бычась, а потом начал потихонечку задираться к Лавриненко. Никитин пытался начать разговаривать с ней по-английски, нарочно ломая язык и утрируя произношение, которое и так было у него ниже среднего уровня. Антонина скрепя сердце старалась не реагировать, понимая, что ее реплики только еще больше раззадорят возбужденного Сергея.
– Тоня, а ты бы пользовалась успехом на Пикадилли, – заявил вдруг Никитин. – Ты, кажется, в Лондоне была? Ну и как развлекалась? Я слышал, там процветают свободные нравы. Поделись своими впечатлениями с друзьями об английских леди.
При этих словах Шатилов сдавленно засмеялся, а Никитин, подбодренный реакцией друга, продолжил.
– Может, и мы с Диманом туда махнем.
– Нет, я все-таки позвоню Любе, – встала со своего места Маша и пошла к телефону.
Айрапет Варданян, почувствовав осложнение обстановки, решил разрядить ее, включив музыку на полную мощь. Тут же его обвила руками Наташа, и они стали танцевать. Встала со своего места Лавриненко и сама пригласила постного Ювеналия, который при этом чуть оживился, галантно поклонился и чинно повел ее на центр комнаты.
Шатилов развел руками и, притворно вздохнув, провозгласил:
– Ну вот, почти всех женщин разобрали. Как тут не запить от такой жизни?
Он налил себе и Никитину. Сергей, одним махом опрокинув рюмку, уставился на танцующих мрачным и злым взглядом. Глаза его покраснели, было видно, что алкоголь сильно подействовал на него. И подействовал не самым лучшим образом. В нем явно чувствовалась агрессия, готовая вырваться наружу в любой момент, лишь только появится объект для ее выброса.
В это время в комнату вернулась Маша, к которой тут же подскочил Шатилов и, кривляясь, опустился перед ней на одно колено, приглашая на танец. Маша нехотя положила руку ему на плечо, и они тоже присоединились к танцующим.
– Так что Люба? – спросил ее муж.
– Ее нет дома, – пожав плечами, ответила Маша. – Просто не знаю, где она может быть.
– Топиться, наверное, побежала, – сострил Шатилов.
Никитин при этих словах резко поднялся, подошел к Оксане и рывком потянул ее со стула в круг.
– Ты что? – возмутилась она. – Полегче нельзя? Я вообще-то не собиралась с тобой танцевать!
– А тебя и не спрашивают, – отрезал тот.
