Гном. Часть 2 - страница 10

– Звучит, по крайней мере, очень неглупо.

Черчилль с удивлением увидел, что лейтенант, доселе соблюдавший традиционную невозмутимость, в раздражении махнул рукой.

– Полагаю, остроумие подобных выдумок находится где-то на уровне старых деревенских анекдотов, сэр. Когда мало-мальски искушенный слушатель смеется не над рассказом, а над рассказчиком. Потому что, так или иначе, первая линия оказывается пустой и плохо защищенной, и русские, имея определенный навык, попросту занимают ее. Такого рода хитрости – оружие слабых, оно не может быть таким уж эффективным, сэр. Несколько мешает, но ничего не решает, и все сводится к еще нескольким сотням метров, отданным без боя. Дело в том, что я настоял на своем пребывании в передовой линии укреплений. Этот их Килвински честно меня отговаривал…

Еще где-то двое суток тому назад среди бойцов на передовой впервые прозвучали слова: «Серая Нечисть». Когда обстановка на фронте далека от благоприятной, слухи среди фронтовиков носят характер летучей вирусной инфекции. Те, кто не знали значения термина, по молодости или по причине того, что до сих пор служили в тех краях, где ни о чем подобное не говорили и не слыхивали, – спрашивали, и ветераны с удовольствием делились с желторотиками жуткими подробностями, – все, как обычно. Вот только беда была в том, что сами старослужащие, услыхав про «Серую Нечисть» или «Серую Свору», пугались еще больше, Адриан Уоллес видел, как у них буквально мертвели лица. Он обратился с тем же «новичковым» вопросом к опекавшему его Килвински, но тот вовсе не спешил ответить.

– Не знаю точно, Фихте, – ответил он после паузы, – слишком редко бывал на Восточном фронте. Говорят, что какие-то части сплошь из малолетних преступников. Ничего, якобы, не боятся и страшно жестоки. Утверждают также, будто их появление – верный знак скорого начала горячих событий, и что в полосе их удара не выживают… По-моему обычные легенды о непобедимых войсках. Сколько я их слышал, сколько видел, и могу сказать одно: все смертны, если как следует прицелиться.

– Не, – степенно покачал головой Серенька, – я никаким летчиком не буду. Я на 63-й завод пойду. Сначала рабочим, потом – техником. А потом в инженеры выйду. Не, точно. Че смеешься-то? Вот ка-ак дам сейчас!

– Ладно тебе, – вздохнула Дарья Степановна, – пошли уже.

– Мам Даш, – солидным басом пророкотал Кольша, – а хошь я «теремок» понесу, ага?

Надо сказать, он сильно изменился за лето, вырос, раздался в плечах, и стал как-то плотнее. Он уже сейчас был не на шутку силен, обещая вырасти в мужчину выдающейся мощи, и сейчас постоянно норовил новенькую силушку свою того, – почесать, как подросший щенок чешет новенькие, острые зубы. Но насчет «теремка» он все-таки погорячился: «катушка» весила сто четыре кило, и с этим фактом ничего нельзя было поделать. Серенька тоже несколько подрос, но остался почти таким же тощим, как прежде. Жилистый, выносливый – да, но в смысле силенок только что неслабый. Так что насчет «как дам» было куда как проблематично. Зарезать – другое дело, тут Кольша и ахнуть бы не успел, вот только ни тому, ни другому это не пришло бы и в голову.

– Надорвешься, – певуче ответила Мама Даша, – вместях снесем. Вприскочку.

– Должен доложить, что редко чувствовал себя столь неуютно. Впереди враг, от которого нельзя ждать пощады. В прямом смысле нельзя. Жуткие слухи и собственный опыт, когда знаешь, как русские любят и умеют шарить по передовым позициям. Как проводят так называемую «разведку боем», – по сути это действия штурмовых групп, сэр, – после которой на переднем крае живых может и не остаться. Раньше такая разведка хотя бы обозначала скорое начало наступления и позволяла подготовится. Теперь она не обозначает НИЧЕГО. Ничего, кроме потери передовой траншеи, сэр. В траншее рядом только считанное число таких же бедолаг, причем ближайшего может быть и не видно. Сознание, что тут тебя оставили на верную смерть. Ночью все это сильно способствует бдительности и не дает уснуть, но и сильно выматывает. Так, что начинает мерещиться всякое. На месте немецких солдат я отнесся бы к этой выдумке с крайним неодобрением. Напряженность внимания не носит постоянного характера, сэр. Оно имеет приливы и отливы. И в какой-то момент выясняется, что Серая Нечисть никакой не миф, что она уже тут.