– Даже очень недурно. Рад за вас.
– Спасибо! – в унисон сказали Граба и Стелла и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
Посреди просторного холла возвышался сервированный стол.
– Саша, покажи гостю, где вымыть руки, – пошла Стелла на кухню, откуда доносился запах чего-то жареного.
Эжен умылся в сверкающей чистотой ванной комнате, и когда вошёл в зал, в центре стола появилась огромная тарелка с грудой запечённых куриных ножек. Они сели за стол. Грабер наполнил бокалы коньяком:
– За благополучие, – поднял он свой фужер.
– И за знакомство, – добавила Стелла, глядя на Эжена. – Можно я буду вас называть Женей?
– Ради бога.
Послышался звон бокалов, а затем кряканье Грабы:
– А, хорошо-то как! – вытирал он рукавом рот.
Стелла укоризненно посмотрела на него.
– Дорогая, здесь все свои. Мы с Женей люди давно проверенные.
– Вот и веди тогда себя прилично.
Коньяк, под салаты и жареную курицу, приятно разливался по телу, навевая нейтральные разговоры, свойственные малознакомым людям: о погоде, об экономических кризисах и прочих неподвластных простому обывателю вещах, отчего они были если не бессмысленны, то явно не практичны. И только когда была выпита вторая бутылка, Грабер заговорил о деле:
– Похоже, наш бизнес кончился, Женя.
– Это почему?
– Один из клиентов недавно пытался продать нашу картину, и гнусавые критиканы подняли его на смех. Мало того, они ещё расписали об этом в своих паршивых журналах: мол, не доверяйте аукционам и всегда обращайтесь к знающим специалистам – то есть к ним. И если это дело всплывёт, то нам сделают нехорошо.
Он сказал это так просто и непринуждённо, словно сообщил о лёгком насморке, и Эжен не сразу принял всерьёз, зато Стелла заёрзала на стуле:
– Саша, ты шутишь?
– Да уж какие шутки, когда дело касается благополучия.
Стелла, обхватив лицо руками, завздыхала:
– Господи, за что? Только всё стало налаживаться… – качала она из стороны в сторону головой.
– Спокойно, лапочка, с тобой Саша Грабер! – встал он и нетвёрдой походкой направился на кухню.
Вернулся с очередной бутылкой коньяка.
Стелла напряглась:
– Саша, может, хватит? Сейчас опять будешь околесицу нести. Что о тебе Женя подумает?
– Дорогая! Ты ничего не смыслишь в бизнесе! Это очень тонкий творческий процесс. Искусство. Сиди и не мешай.
Он открыл бутылку и наполнил бокалы:
– У меня родилась превосходная идея, и за это надо выпить, – и, не дожидаясь остальных, опрокинул в рот коньяк. – От добра добытым обманом счастлив не будешь, – заговорил он тоном священника на проповеди. – Настало время добывать кусок хлеба честным путём.
– Ну вот, началось… – поднялась из-за стола Стелла и ушла на кухню.
– Что за идея-то? – очнулся Эжен.
– Про-из-вод-ство! – отчеканил Граба.
– Что?!
– Да, Женя, представь себе, производство. И знаешь чего? – понизил он голос.
– Фотокартин. Только никому ни слова. Тсс, – приложил палец ко рту и вовсе перешёл на шёпот, – золотое дно…
Эжен смотрел на него и не мог понять, шутит тот или нет. А тем временем Граба поднялся из-за стола и, прихватив бутылку с коньяком, пошёл в другую комнату, таинственными жестами приглашая за собой. Повинуясь загадочным знакам, Эжен последовал за ним. В комнате, где они оказались, на столе из резного дерева стоял включённый ноутбук. «Вот, – подойдя к нему, сказал Граба, – сейчас сам убедишься», – и открыл страницу, на которой был изображён какой-то сложный механизм.
