Гоадарай: приключения Ангелины - страница 5

– Да. Не поспоришь. Я недавно познакомилась со шведом. Приехал сюда по делам. Ну казалось бы, северный темперамент! Характер нордический. Хотя меня смутило, что он кареглазый, седовласый и с орлиным носом. Не в том дело. Представился шведом, – поверила. Пригласил меня в ресторан. И уже в конце вечера, представляешь, оказывается, что у него, по его собственному признанию, послужной список – 1500 женщин. Я чуть в обморок не упала. Ну, говорю, шведы, даете вы! Он мне в ответ, скромно потупив глаза, – это я в папу-турка. Южная кровь дала о себе знать. Мир сошел с ума.

– 1500… Это слишком. Когда же он работал?

– В перерывах, – захихикала Рената.

– Он что, понравился тебе? – Заволновалась Ангелина.

– Нет, быть тысяча пятьсот первой у меня как-то нет желания. Давай лучше решим, что ты будешь делать, – свадьба на носу.

– Я уже сегодня поговорю с ним, Рената, – пообещала Ангелина, потрясенная рассказом о масштабах мужской любвеобильности.

В тот же день она вышла на связь с верным-неверным Карлом, но, увидев его, она заметила, что он выглядит озабоченным и расстроенным.

– Что-то случилось?

– Да, Ангелина, ты не представляешь, насколько я растерян.

– Я начинаю волноваться, – желая выглядеть заботливой, произнесла Ангелина, и Карл благодарно посмотрел на нее.

– Ко мне на прием зашел инженер. Жорж («Егор», – перевела Ангелина) Руцкой. Он сдал отчет, шутил. Выглядел абсолютно нормально. Ничего не предвещало неприятностей. И вот через четверть часа ко мне в кабинет влетают сотрудники и кричат:

– Жоржу плохо. Он лежит без сознания.

– Он молодой?

– Да, чуть больше тридцати. Очень талантливый. Сделал карьеру в Москве, сейчас его прислали сюда, потому что он исключительно ответственный. Несмотря на молодость, у него уже огромный опыт. А этот проект требует именно такого человека, – выносливого и опытного. Никогда на здоровье не жаловался. В Москве у него остались жена и маленький сын.

– А когда он приехал?

– Три месяца назад.

– А что-то уже известно?

– Он жив, но в реанимации. Я поехал в больницу, и доктора мне сказали, что не хотят давать никаких прогнозов. В Москве уже знают, что случилось. Мне было неприятно с ними говорить, – похоже, все, что их интересует, – это как быстро он сможет снова приступить к работе. Моя вера в славянскую доброту серьезно пошатнулась.

Ангелина, сама не зная почему, прониклась этой историей настолько, что решила отложить разговор о злополучной фотографии и попросила Карла сообщить ей новости о Жорже, как только хоть что-то станет известно.

– А его жене сообщили?

– Ты знаешь, ей позвонила моя секретарь, и что мне показалось странным, – секретарь была очень взволнована, когда пересказывала разговор. Она сказала, – я с ней говорю, господин Карл, а у меня такое впечатление, что она даже не осознает, что ее муж между жизнью и смертью. Что ее поразило больше всего, и меня, признаюсь, тоже, так это то, что жена даже не спросила, когда и как ей приехать.

– То есть, как это?

– Просто молчит и все. А потом сказала, что телефон мужа отключен, и она просит секретаря сообщить ей исход. Вот именно такое слово. И она мне именно это слово передала, – я переспросил, вы уверены, что она сказала «исход»? И она подтвердила, а потом добавила: «Я сама ничего не понимаю». Ну, если русский человек не может понять русского человека, то куда уж мне, родившемуся в далекой Америке, расшифровывать смыслы?