– Это я теперь решаю в вашем мире, что модно, а что нет, – заявил он. – Отныне в моде будут государства с верховенством монархического принципа. Пора заканчивать с эпохой всеобщей безответственности, когда разные правительства сменяли друг друга, будто в калейдоскопе и ни перед кем не отвечали за свою политику – ни перед Богом, ни перед монархом, ни перед собственным народом. Я могу допустить так называемые ответственные правительства, но только в том случае, если при досрочном прекращении своих полномочий они будут уходить в отставку по-японски.
– Как это по-японски? – удивилась я, позабыв и про жару и про все прочее.
– Обыкновенно, – пожал плечами месье Сергий, – через совершение обряда сеппуку всем составом подающего в отставку правительства. А тех министров, у кого не хватит духу собственноручно лишить себя жизни, на заднем дворе должны будут пристрелить специально подобранные люди. И только в том случае, если правительство назначает монарх, а не депутаты, министры при отставке могут не опасаться за свою жизнь, если, конечно, следствие не покажет хищений в особо крупном размере или государственной измены.
– Но это же жестоко и совсем не по-христиански! – воскликнула я.
– Зато справедливо, – прозвучал жесткий ответ. – При такой системе к власти перестанут стремиться безответственные демагоги, а составы кабинетов не будут тасоваться, будто колоды засаленных карт с неприличными картинками. Вчера этот персонаж был министром почт и телеграфа, сегодня он министр транспорта, завтра станет военным министром – и это при том, что он хорошо разбирается только в политической фразеологии, а отнюдь не в вопросах связи, транспорта или тактики со стратегией. Скажите, мадам Бонапарт, французам плохо жилось без Эльзаса и Лотарингии, небо над ними было не голубым, в магазинах недоставало хлеба и конфет, а в водопроводных кранах заканчивалась питьевая вода?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, месье Сергий… – пробормотала я, опустив взгляд в землю.
– Мне достоверно известно, – ответил он, – что выстрелы в Сараево, с которых началась вся эта мировая бойня, были тайной операцией вашего Второго бюро, добивавшегося ровно того, что получилось. Вот я вас и спрашиваю: стоили ли Эльзас и Лотарингия того, чтобы ради их возвращения в состав Франции втягивать в войну почти всю Европу, что в итоге должно было привести к смерти нескольких миллионов французов, немцев, русских, сербов и представителей прочих народов?
– Но это же безумие! – Я всплеснула руками и подняла взгляд на собеседника.
Увиденное заставило меня обомлеть. Артанский князь предстал предо мной в образе разъяренного архангела: над головой его завис сияющий нимб, а за спиной распустились призрачные крылья. Счастье мое заключалось в том, что его гнев не был направлен в мою сторону, а иначе бы я умерла на месте от ужаса. Но в то же время нельзя было не отметить, что месье Сергий являет собой великолепный образчик мужской красоты и силы, рядом с которым нельзя было поставить ни Георга, ни иных прочих моих приятелей-любовников.
– Вот именно – безумие, – подтвердил он, – и именно его я должен прекратить, выпоров непослушных и жестоких детишек, кого-то поставив в угол, а кого-то убив насмерть. По отдельной ставке должно оплачиваться предательство союзника – то есть организация заговора с целью убийства русского царя и замены его на персонажа, более удобного для парижских и лондонских политиканов. Третья Республика должна умереть, и это не обсуждается, а вот будет ли Третья Империя, зависит только от вас, ибо иной кандидатуры во вменяемые монархини у меня нет…
