Оксана потянуло рукой сбившееся к ногам покрывало, и скрылась под ним с головой.
– Да откуда ты взяла, что я любовался на чей-то, извиняюсь, зад?
– Видела лично сама, – откинув покрывало, Оксана показала помятое лицо. – Я тогда вышла из дома, а ты в курятнике сидел как раз напротив того места в огороде, где «чиксушка» загорала в одних плавках…
Мне было ясно, что Оксана хочет меня достать, поиздеваться. И в этой ситуации мне следовало просто промолчать. Но я не мог.
– Не было такого! – вскипел я.
– Было!
– Слушай, не выдумывай что попало. Мне даже обидно… Я никогда тебе не изменял.
– Нет, было. Любовался ты на «чиксин» зад. Бабник ты еще тот!
Еще некоторое время мы занимались с ней пустой перебранкой.
– Хватит болтать! – наконец, сказал я. Оксана заметно отрезвела, и я решил немного разрядить обстановку – Давай, лучше, подвинься. Я устал, прилягу…
– Вот тебе! – показала она кукиш. – Шлепай по адресу, который я тебе назвала. К «чиксе» – ать, два – левой!
– Ну, хватит, наверное… Будешь себя так вести, и впрямь уйду!
– Да кому ты нужен, кроме меня? Ладно, иди сюда…
– Я не нужен? Ха-ха! Посмотрим еще, – произнес я, раздеваясь.
Оксана хоть и отрезвела, но чувствовала себя неважно. Я лег рядом, положив руки под голову, и стал смотреть в потолок.
Мы лежали с ней молча, каждый думал о своем.
Затем, перевалившись через меня, Оксана встала.
– Ну что, устроился на работу? – спросила жена, натягивая колготки. – Или ты по другим делам ходил?
Вопросы, чувствовалось, задавала не из праздного любопытства, и я ответил:
– В центре занятости был. На общественные работы взяли на месяц. Завтра пойду устраиваться… Зарплата небольшая, но и работать придется неполный рабочий день… Смогу по хозяйству тебе помогать…
Я думал, что мое сообщение хоть обрадует жену. Но она произнесла пренебрежительно:
– Общественные работы? Это как раз для тебя! Пойдешь бумажки по городу собирать… Или туалеты чистить.
– А что тебя не устраивает? – вскипел я от ее слов. – Тебя и туалеты чистить не возьмут.
Она никак не отреагировала на мои резкие фразы, по крайней мере, сделала вид, что пропустила их мимо ушей.
– Ты опускаешься все ниже и ниже, – произнесла она с язвительной ухмылкой и, напомнив недавнее мое поражение на выборах на должность главы сельсовета, добавила едко: – Глава ты наш… Бегал, бегал и что толку? Никому ты не нужен.
– Да тебе-то что?
– Как что? Я уже видела себя женой большого начальника… Мне бы работу нашел… А ты так позорно проиграл выборы!
– Это ты во всем виновата! – вскипел я. – Ты мне одна нервы трепала. Ты одна… Я ни одного дня не жил спокойно. Вместо помощи, одни подножки. Но для меня еще не наступил вечер…
Меня достали пустые разговоры, я собрался и вышел на улицу.
«Еще не вечер», – сказал я уже себе самому. – «Еще не вечер»!
Побродил некоторое время по пустому поселку, и, выкурив изрядное количество сигарет, повернул к дому.
Жены не было. Поел и лег на диван. Не лежалось. Достал ноутбук и сел за неоконченную повесть о депутатском расследовании.
Напечатав насколько страниц, понял, что продолжать больше нет ни сил, ни желания. Снова лег и моментально уснул.
И приснилось мне, что оказался я на соседней улице, в доме, где живет давняя почитательница Женя Стрельникова. Мы сидели с ней на диване, беседуя в каком-то таинственном полумраке.
«Мне нравятся те, кто пишет, – говорит она мне. – Это какие-то особенные люди… Вокруг одни дебилы и алкаши… Родным языком владеть не умеют».
