Год дурака - страница 18



– Менеджер? Бумажки, что ли, весь день перекладываешь?

Мне показалось, или он разговаривает со мной пренебрежительно?

– Я общаюсь с людьми. Это непростая работа, – возразила я и тут обнаружила, что меня подташнивает. – Извините, я отойду.

На пути к туалету тошнота усилилась. Видимо, после недели на «Супершейпе» мой потрясенный желудок отказывался принимать пищу, да еще такую тяжелую и жирную. Возле унитаза я аккуратно опустилась на колени, ожидая, что меня вот-вот вырвет. Этого не случилось, но тошнота как будто бы улеглась. Я побрела обратно в зал.

– Полчаса пропадала, – проворчал Константин.

Я вдруг отчетливо поняла, что он меня бесит. С такими «конкретными» манерами он хорошо бы смотрелся на разборке 90-х годов, но не на свидании.

– Не полчаса, десять минут. Поправляла макияж.

– Вам бы только все физиономии свои красить, – произнес Константин с плохо скрываемым презрением. – А зеленая чего? Темнишь ты… и не замужем, в твои годы. Ты учти, мне не надо увечных, которые пацана родить не в состоянии, так что колись – аборты делала, венеру ловила?

Сраженная такой грубостью, я наклонилась к тарелке и мой организм выдал самую соответствующую текущей ситуации реакцию: меня аккуратно вывернуло прямо на остатки еды.

Одним взглядом Константин ясно дал мне понять, что я должна делать.

– Я заплачу за себя сама. Сколько это стоило?

Оставив на столе тысячную купюру (буду думать, что это откупное), я покинула здание. На улице было темно, хоть глаз выколи. Стоя на трамвайной остановке, я дрожала от холода, а трамвай все не шел. Полдесятого движение и вовсе остановится на ночь, так есть ли смысл ждать? Проклиная свою неудачливость, я заковыляла вдоль рельсов. Что за город! Когда они решат проблемы с транспортом? Я была совершенно разбита. Сложно сказать, что задело меня больше: мое унижение на свидании или же то, что моя мама считала, что я недостойна такого вот человека.

Ни прохромала я и ста метров, размышляя, что вещи уже не станут хуже, как увидела… вот радость-то, моего соседа! Он был одет в своем стиле: полосатый свитер вырвиглазной расцветки и шорты. Голые коленки вызывающе сверкали в промозглом полумраке. И это в начале апреля! Я пригнула голову и ускорила шаг, но он уже заметил меня.

– Why so serious? 1

– Я не понимаю по-английски, – буркнула я.

– Вид у тебя угрюмый, – он развернулся и пошел рядом со мной. – Слушай, я не знаю, что у тебя случилось, но что-то мне подсказывает, что тебе нужно просто посмеяться и забыть.

«Вот и смейся, над своими проблемами».

– Посмотрела бы я, как бы ты смеялся, вышагивая через весь город по разбитому асфальту на восьмисантиметровых каблуках, – возмутилась я.

– Вызвать тебе такси?

– Не надо, – сказала я, но он уже достал мобильник и набирал номер.

Такси мы дожидались в напряженном молчании. В машине ситуация не наладилась.

– Слушай, – протянул Эрик, когда мы подъехали к дому, – я, оказывается, не при деньгах. Ты заплатишь?

Рассчитавшись, я сердито взбежала по лестнице на свой пятый этаж и, ворвавшись в квартиру, громко хлопнула дверью. Итого: один прыщ, полторы тысячи трат (при том, что до зарплаты неделя, а в кошельке осталась пара сотен), два скверных мужика и одно настроение, которое хуже некуда. Кажется, в блокнот достижений писать пока нечего.

Схватив «Невинную грешницу» Конни Мейсон (приятно почитать про еще большую дуру и неудачницу, чем я), я залегла в ванной, подавляя острое желание утопиться. В час ночи я дошла до круглосуточного магазина, купила шоколадку, килограмм бананов и готовую запеканку, спустив все оставшиеся деньги.