В поисках Дома детского творчества
Василиса медленно шла по вечерней улице, разглядывая удивительный, пугающий и одновременно прекрасный город. Никогда ещё она не видела ни подобной архитектуры, ни такого количества зданий, ни столько света в вечернее время.
Метла была вставлена за боковой ремешок рюкзака, поэтому не мешалась в руках. Кота пришлось посадить за пазуху, так как тот был слишком напуган улицей и всем, что на ней творилось.
– Послушай ме-няу, – сказал внезапно Найдён, высовывая морду из тулупа. – Я полагаю, что мы с тобой попали… в сказку!
– Знать бы только, в каком бреду и какой сказочник придумал этот мир, – сказала Василиса, шарахнувшись в очередной раз от проезжающей мимо машины. – Скажи, Найдён, что мне тут делать?
– Как что? В любой непонятной ситуации спасай своего кота!
Баба невесело усмехнулась. Её бы саму кто спас.
Они поднялись на мост, с которого открывалась панорама на ночную Москву.
Невольно Василиса залюбовалась на искрящиеся, переливающиеся, движущиеся по дороге огни. Она понимала, что здесь всё для неё чужое и непонятное, но было настолько красиво, что тревога уступила место почти детскому восторгу.
– Ишь, понастроили дворцов, Найдён. В ихней Москве, видать, одни цари живут и бояре. Вон как богато всё, – произнесла она, заворожённо глядя на поток машин. – Это же сколько камня они на хоромы свои извели… Опять же непонятно, где же они скотину держат свою и хозяйство? Тут, куда не глянь, дома да дома, а где поля да огороды, не ясно.
Мимо неё, оживленно хихикая, прошли две молоденькие девушки в брюках.
– Ты погляди, мурлыка… Девки-то, как мужики, в порты одеты!
– Кош-мяур! – согласился кот.
Баба пересекла мост, прошла мимо остановки, на которой люди заходили в освещенный автобус. Видно было, что внутри образовалась давка. Как только автобус отъехал, Василиса сокрушенно покачала головой:
– Смотрю я, не все тут во хороминах каменных живут. Кто победнее, живёт в этих самоходных избушках на колёсиках. Гляди, сколько в них народу набилось! Видать, это горемычная московская беднота.
– Ты по сторонам-то по-мяунь-ше глазей. Не заблудились ли мы? – вякнул кот.
Баба остановилась, пытаясь разобраться в схеме.
– Что-то я запуталась, Найдён. Терема эти считать сбилась.
– А тебе что было сказано? Спроси дорогу.
Василиса огляделась.
– Эй, люди-и-и добрые! – запричитала она.
Прохожие шарахнулись от подозрительной бабки.
Из-за угла вышла экскурсионная группа не то китайских, не то корейских туристов.
– Басурмане! Как есть басурмане! – охнула Василиса. – Не орда ли то татарская?
– Кош-мяур! Беги! – подал голос кот.
– Да нет. На орду вроде не похожи, да и без оружия… Улыбаются. А-а-а, купцы, наверное… Мне, поди, как чужестранке, тоже помогут, – с этими словами она подбежала к туристам и отвесила низкий, русский поклон: – Эй, басурмане залетные, купцы иноземные, поклон вам со всем уважением. Не подскажете ли доброй путнице…
Для туристической группы бабка в длинной юбке, тулупе, вышитом платке показалась какой-то местной экзотикой вроде тех ряженых, которые ходили и предлагали гостям столицы с собой сфотографироваться. Иностранцы, улыбаясь, окружили бабу, стали что-то по своему лопотать и делать с ней селфи. Василиса не поняла ни их слов, ни действий.
