Долго Машку ждать не пришлось. Через полчаса после Юлькиного звонка она уже находилась в квартире и пыталась всеми возможными способами привести ее в чувство.
– Чего в темноте сидишь? – зайдя в комнату, грозно проговорила она и рывком отдернула шторы.
– Закрой, – не поднимая головы, захлюпала Юлька, уткнувшись в ладони лицом.
– С чего это? – уставилась на нее Машка.
– С того, что у меня горе.
– Ах, горе! Ну, да… понимаю.
– Ничего ты не понимаешь, – Юлька громко высморкалась в платок.
– Почему же не понимаю? Я в курсе. Вчера конец света по телевизору объявили. А ты бункер не выкопала. Какая беда…
У Юльки от обиды затряслось все внутри.
– Сергей бабу нашел! – разрыдалась она. – А ты, а ты меня обвиняешь?! – она посмотрела на нее как на врага. – И вообще он тебе никогда не нравился! Никогда! Только не пойму почему?! – продолжала она орать, в надежде на то, что Машка обидится и оставит ее в покое.
– А я не пойму, почему ты с ним столько времени валандалась? – не обращая внимания на ее вопли, спокойным голосом отозвалась Машка, – ну, скажи мне, что ты в нем такого нашла?! Хотя, подожди, – она подняла глаза к потолку, – рост под два метра, а еще размер ноги, сорок последний, и кудри, которые ты ему каждое утро феном укладывала. А под волосами-то что? Ты туда не заглядывала?
– Куда?
– В черепную коробку! – взорвалась Машка. – Мозгов у твоего Сережи не больше, чем на половину пипетки.
– Ну, это ты зря, – попыталась возразить Юлька, – кандидат наук не может быть идиотом.
– Ха! Ха! Еще как может быть! – продолжала гнуть свою линию Машка, – и в истории тому масса примеров. И потом, эта идиотская фраза: «Поиграем в любовь?», которую он тебе изо дня в день говорил.
– Да он просто шутил, – все еще пыталась оправдать его Юлька.
– Ну, знаешь, в каждой шутке есть доля шутки.
– По-твоему выходит, что я жила черт знает с кем и не замечала этого? – озадачилась Юлька.
– Вот именно! И я даже могу сказать почему.
– Почему?
– Потому что влюбилась ты в этого негодяя. А влюбленные в этот фееричный момент глупеют и не ведают, что творят, а некоторые даже руки на себя накладывают. Тьфу-тьфу, не дай бог… – перекрестилась она. – Вот скажи мне, ты когда-нибудь видела курицу с отрубленной головой?
– Причем здесь курица? – взмолилась Юлька, прижав руки к груди.
– Притом! Вот представь себе, носится эта бедолага с отрубленной головой по двору, крыльями машет, думает, что живая, и не подозревает, глупая, что она уже не курица, а суповой набор. – Она обняла Юльку за плечи. – Но, что бы я тебе сейчас ни говорила, все пройдет мимо кассы. Так что красноречие мы тратить не будем, а просто возьмем и напьемся, как две брошенные бабы, а завтра по трезвому поговорим.
– Не пойдет, – загадочно улыбнулась Юлька, опустив глаза в пол.
– Это еще почему?!
– Потому что подруга твоя – беременна.
– Не может быть! – Машка схватила Юльку в охапку и закружила по комнате. – Ладно, забираю свои слова обратно, – сдерживая слезы, щебетала она, – будем надеяться, что этот козел хоть здесь себя как мужик проявил. Ты ведь о дочке мечтала?
– Мечтала, – хлюпнула Юлька, уткнувшись ей носом в плечо, – только он ничего об этом не знает.
– Почему?!
– Не хочу.
– А мама? Маме сказала?
– Нет. Только отцу.
– Понятно. И он, разумеется, против.
– Естественно. Семью, говорит, позоришь.
– А ты?
– А я сказала, что это моя жизнь и ребенка я убивать не буду.
