– Ружана! – строго сказала я малышке, оборачиваясь.
– Но я… – всхлипнула она, в попытке уйти вместе со мной.
– Ружана! – повторила я и посмотрела на нее еще сердитее.
Она обреченно вздохнула и опустила голову. Мне стало невыносимо жаль девочку, но рисковать и ее жизнью сейчас я не имела права. Повернувшись к монсограм, протянула к ним руки, сжатые в кулаки. Громила кивнул Невзору, напоминая, что меня нужно связать. На удивление молча. Рыжий подошел ко мне и, виновато пряча взгляд, опутал мне руки. Потом посмотрел на Безсона. Тот, продолжая молчать, подвел меня к Агнессе. Невзор в это время закрывал нашу темницу.
Я взглянула на Агнессу. Она смотрела на меня в упор. В глазах ее застыли слезы. Я остро почувствовала угрызения совести. Не за себя. Не за сегодняшнюю себя, а за ту, что была прежде. За Вельгалу. Та женщина была права. Это я виновата во всем…
– Давайте! Шевелите ногами, – почти спокойно проговорил громила. Я даже посмотрела на него удивленно. Неужели он жалел нас?
Безсон же, как ни в чем не бывало, забрал факел у рыжего и прошел немного вперед, освещая нам путь. Он начал насвистывать какую–то гадкую мелодию. Невзор двигался позади нас с Агнессой молча, будто раздумывая над чем–то.
Мы поднимались по ступеням подвала наверх. Я подняла голову и заметила, что впереди чуть брезжил свет.
“Что же меня ждет? Неминуемая смерть от колдуна, уже отнявшего мою жизнь однажды? Безусловно. Ведь, именно за этим он меня и искал…”
Наконец, мы были наверху. Я ступила ногой на самую верхнюю ступеньку и оглянулась на Невзора. Он тотчас потупил глаза вниз, словно пряча их от меня. Мне показалось это подозрительным.
“Ему что, стыдно? Хах! Знает, что меня ждет и теперь совесть замучила? Смотрите–ка, жалостливый какой! Что–то раньше я не замечала за ним подобного.”
На улице тускло светило солнце. Было пасмурно и мрачно. И вновь стояла зловещая, звенящая тишина. Резко отвернулась от него вперед, разозлившись, и увидела, что пробирались мы по неширокой мощеной дороге. Покрытие ее было твердым и прочным. И на удивление чистым. В отличие от улиц города за пределами замка. Значит, чистота для Слобесара имела какое–то значение. Может, и в замке будет не так противно находиться?
“Боже! Годана! О чем ты вообще думаешь?! Да какая тебе разница, в чистом или загаженном месте он тебя уничтожит?! Ведь убьет–то все равно!” – ругая себя, я шагала вслед за Агнессой.
Вдруг она обернулась на меня и посмотрела умоляюще. Я вытаращила на нее глаза, не понимая, что она хотела мне этим сказать? Что нас обеих ждет расплата в виде смерти? Ее тоже убьют? Как же так?
Умирать, естественно, очень не хотелось. Но и видеть гибель человека, которого знала, тоже. Должен же быть хоть какой-нибудь выход!
В отчаянии, я посмотрела вперед и увидела, что мы подходили к дверям самого замка. Они были высокими, металлическими, без намека на ржавчину, словно натертыми до блеска. Удивительно, такой контраст – полный бардак в городе и безупречно чистые двери убежища Слобесара. Приблизившись к ним, светловолосый взялся за объемное железное кольцо внушительного размера, установленное на двери, и постучал о металлическую накладку, расположенную немного ниже, несколько раз. Стук вышел громкий. Тут двери распахнулись, и мы вошли в замок.
– Голову опустить! Не смотреть по сторонам! – неожиданно заорал рыжий, и мы с Агнессой невольно дернулись.
