Годы испытаний. Честь. Прорыв - страница 15

«Опять полковой инженер что-то напутал, – подумал Чепрак. – Беда с ним! А ведь мне не разорваться».

Чепрак заперся в кабинете и начал работать над планом. Но не прошло и пяти минут, как его вызвал к телефону начальник штаба дивизии Зарницкий.

– Почему до сих пор никого не прислали разгружать дрова? Каждый час простоя транспорта обходится полку в сотню рублей. Вы что, хотите, чтобы их высчитали из вашей зарплаты?

За план боевой подготовки Чепраку так и не удалось сесть. В кабинет один за другим с приказаниями, нарядами шли штабные работники, хозяйственники.

А через час он окончательно потонул в ворохе бумаг, которые лежали на столе и все требовали безотлагательного рассмотрения, решения, распоряжений.

Когда Канашов прибыл в штаб, Чепрак сидел, взявшись за голову обеими руками, и не говорил, а рычал на всех. Увидев командира полка, майор вскочил, поздоровался и снова зашелестел бумагами.

– Что нового, товарищ майор? – спросил Канашов.

– Да вот команду надо сформировать и отправить срочно в укрепленный район… Опять там какая-то горячка… Только что получил приказание из штаба дивизии. А где я людей возьму? Все в разгоне. Хоть сам бери лопату и поезжай. С пяти часов на квартиру звонки.

У Чепрака был такой жалкий вид, что Канашов не удержался от улыбки.

– Ну, пройдем ко мне. Шаронова не видел? – спросил он, когда они уселись.

– Он уехал в батальон к Белоненко.

– Приедет – скажи, чтобы зашел.

– Товарищ подполковник, из штаба дивизии аттестации вернули. Заодно требуют и штат пересмотреть.

Чепрак принес толстую книгу – штаты полка – и начал доклад.

– Вот, к примеру, капитан Солодов, начальник связи – мозг и нервы штаба, его боевой пульт управления. А ленив, как боров. Вечно ходит заспанный и постоянно чем-то недоволен. Что ни поручи – бурчит. Решил я как-то проверить работу радиостанций, так они у него оказались наполовину без питания. Аккумуляторы сели. Или вот старший лейтенант Андреев. Разболтался до невозможности. На службу ему наплевать. Сплошные любовные похождения. Строит из себя донжуана. Как вечер, так за гитару и под окно к врачу Алевтине Васильевне. Романсы ей разные поет. Иностранный язык не учит, забросил. «Мне с врагом, – говорит, – не беседовать, а драться придется. Для беседы переводчики есть».

Канашов пристально посмотрел в глаза Чепраку.

– А не разогнать ли нам, товарищ майор, весь этот громоздкий штаб? Оставить тебе машинистку да писаря!

– Это зачем? – удивился начальник штаба.

– Как зачем? На них ты, Гаврила Андреевич, не жалуешься… А вот остальные мешают тебе работать…

Канашов достал папиросы, протянул Чепраку, и они закурили.

– Так вот, Гаврила Андреевич, самая страшная болезнь штаба сидит в тебе самом. Ты переоценил свои силы… А возможности твои обычные – человеческие. И если ты немного опытнее других и тебе доверили штабом командовать, то это еще не значит, что все подчиненные никудышные. Они меньше тебя служат в армии. Но разве поэтому нельзя им доверять?

Чепрак поджал губы.

– Если, товарищ подполковник, не верите, я могу принести их карточки учета дисциплинарных взысканий.

– Не надо карточек. Принеси личные дела.

Скоро Чепрак возвратился со связкой личных дел.

– Давай разберемся, что у тебя за горе-помощники подобрались. Ну вот капитан Солодов – смотри его личное дело, а я о нем и так все помню. Солодов – кадровый связист. В армии служит столько, сколько и ты… Участник боев у озера Хасан. Был тяжело ранен, награжден орденом Красной Звезды. Обо всем этом написано в личном деле. Но о самом главном там не сказано, и ты об этом не знаешь. Солодов давно мечтает об Академии связи. И такого командира ты считаешь безнадежным? Возьмем старшего лейтенанта Андреева. Да ведь это не командир, а самородок… Коренной сибиряк, родился и вырос в тайге, в семье охотника. Ты пойми: он разведчик с природным и редким талантом. В семнадцать лет добровольцем пошел воевать с белофиннами. На его личном боевом счету десять «языков». Ранен в левую руку. К тому же отличный снайпер. Девятнадцать «кукушек» снял. Имеет три медали «За отвагу» и орден Красного Знамени. На фронте оценили его талант, послали на курсы младших лейтенантов, а когда окончилась война, ему досрочно присвоили звание лейтенанта. Ему только двадцать лет, а он уже старший лейтенант. Мы с тобой в такие годы даже младшими командирами не были. На штабных тренировках он у тебя, кроме разведдонесений, никаких документов не обрабатывает. Конечно, все это ему приелось. С его энергией ему надо большие дела поручать. Ну как, будем продолжать?