Годы. Мили. Судьбы - страница 23

Экзамены сдавали ежедневно. Мои оценки были неутешительными: алгебра – 2, геометрия – 2, тригонометрия – 1, физика и химия – 2, русский язык – 4, обществоведение – 5.

Экзаменовали по программе десятилетки, а я закончил только семилетку и школу ФЗУ. Многие разделы физики и математики в нашей сельской школе вообще не изучали. Нависла угроза бесславного возвращения домой. На мандатной комиссии, которая проводила отбор кандидатов по морально-политическим качествам, мне задали несколько вопросов с целью уточнения классового происхождения и моих политических взглядов. В этом отношении у меня все было благополучно. Происходил из рабочей семьи. Недолго, но поработал на железной дороге, был комсомольцем, участвовал в работе первичной комсомольской организации. Высокая оценка по обществоведению и рабоче-крестьянское социальное происхождение свидетельствовали о том, что политику партии и правительства я понимал правильно. В конце разговора члены комиссии потребовали у меня обещания в течение двух месяцев ликвидировать пробелы в знаниях. С радостью пообещал наверстать пропущенное и был зачислен на первый курс училища условно. Предупредили, если двойки не исправлю переведут на подготовительный курс, где в течение года придется повторять школьную программу.

15 июня 1934 года на построении объявили приказ о зачислении нас курсантами Военно-морского училища им. М. В. Фрунзе на авиационный сектор. В то время училище готовило вахтенных командиров для надводных кораблей, подводных лодок, гидрографов и с 1933 года морских летчиков-навигаторов для зарождавшейся авиации Военно-морских сил. В Ленинграде произвели только два выпуска морских летчиков, дальнейшую подготовку по этой специальности осуществляли в Военно-морском авиационном училище города Ейска. Зачисленных курсантов постригли наголо, одели в белую пахнущую нафталином негнущуюся рабочую одежду из парусины (роба – на диалекте моряков), выдали тельняшку, сапоги и бескозырку. Это было далеко от того, что в феврале привело меня в восхищение на платформе в Бологом у военного эшелона, но лучше, чем возвращение домой.

На другой день пригородным поездом нас отправили в Петергоф. Разместили в двухэтажной казарме, рядом с бывшей церковью и зданием с учебными классами. Разделили на роты, взводы и отделения. Назначили командиров подразделений и приступили к обучению. Много времени отводилось общевойсковой подготовке – стрельбе из стрелкового оружия, отработке строевых приемов одиночно и в строю, четкому выполнению военных строевых команд. Всему этому учили командиры взводов – старшины-сверхсрочники с двумя и тремя узкими галунами на рукавах. Нашим командиром был П. Пахоменко, могучий мужчина с двумя полосками на рукаве, старшиной роты – В. Солнцев, с четырьмя галунами.

Ежедневно по 3–4 часа изучали общеобразовательные предметы: математику, русский язык, физику, географию. В порядке повторения для тех, кто изучал это в школе, и заново для таких, как я. Занятия проводили штатные преподаватели училища, хорошо знавшие свой предмет и умевшие блеснуть эрудицией. Одновременно с общевойсковой и строевой подготовкой нас обучали морской практике.

Изучение пулемета. Второй слева Г. К. Васильев. 1934 г.

Шлюпки разных размеров и предназначений стояли в канале Петергофского парка у гавани. Учили гребле, хождению под парусом, корабельной и морской терминологии, применявшейся при управлении шлюпкой. Было довольно тяжело грести без перерыва на 16-весельном баркасе до Александринки и обратно. Тренировал нас старшина В. Молаенков, он отвечал за шлюпочное обучение. Белесое небо, серая грязная вода Маркизовой лужи (так моряки называли Финский залив), в которой было все, что выбрасывали канализационные стоки трехмиллионного Ленинграда и его пригородов. На горизонте виднелся купол Морского собора и маяки таинственного Кронштадта. Такой серой и суровой предстала перед нами Балтика.