Голливуд и его звезды - страница 10

Кажется, Кэмерон решил четко обозначить пределы своих возможностей на оставшийся период творческой активности. Вот как это звучит:

– Последние 16 лет я посвятил исследованию морских глубин и кино. Я снял два фильма и побывал в восьми экспедициях. В прошлом году я распустил ту часть своей кинокомпании, которая отвечает за производство фильмов. Потому что я больше не заинтересован в разработке чего-то нового. Я занят «Аватаром». И точка! Я не собираюсь продюсировать чужие фильмы. Меня не интересуют новые сценарии.

И еще:

– Возможно, это звучит как самоограничение, но я думаю, что мир «Аватара» позволит мне сказать все то, что я хочу сказать, причем – в игровой форме – о состоянии мира и того, что, как мне кажется, мы должны с этим делать. Все, что я не смогу донести до зрителя таким способом, я выскажу в документальных фильмах, которые продолжу снимать.

В частности, Джеймс Кэмерон стремится показать земному человечеству – через жизнь на созданной им прекрасной Пандоре – всю неприглядность алчности и бездушия завоевателей, с одной стороны, и бесценность бережного отношения к природе, ответственности за свою среду обитания, с другой.

Это не совсем кинообозрение, скорее – рассказ и размышления об одной конкретной личности, Джуди Денч, навеянные сыгранными ею ролями, особенно последней – в кинодраме Victoria and Abdul, где актрисе, как и ее героине, уже перевалило за восемьдесят.

Всей своей блистательной жизнью Джуди доказала, что для того, чтобы добиться успеха, всеобщего признания и любви, женщине не обязательно быть сногсшибательной красавицей с копной сияющих волос и с ногами «от ушей». Более того – ей не обязательно быть молодой и сексуальной. Но при одном условии – если у нее есть подлинный, Богом данный талант, сильный характер и вера в себя, в чем собственно и заключен феномен Джуди Денч.

Ее и в молодости нельзя было назвать красивой – не отличалась ни лицом, ни фигурой, что не помешало ей, однако, сыграть Офелию и Джульетту. Да так сыграть, что это навсегда запечатлелось в истории английского театра. Потому что красота внутренняя ей вполне заменяет красоту внешнюю.

Родилась Джуди в конце 1934 года, в «старом» Йорке, в семье очень колоритного и общительного доктора Реджинальда Денча, работавшего врачом в Йоркском королевском театре. Именно там и тогда, часто оказываясь вместе с матерью, Оливией, за кулисами, маленькая девочка и вобрала в себя страсть к театру, пронеся ее сквозь всю свою жизнь.

Театр имеет свое особое очарование – бесценное и волнующее общение с живыми актерами, дарящее зрителю эффект сопричастности. А для актера бесценно присутствие зрителя, его реакции. Дыхание зала, улыбки зала, его взволнованное или восторженное замирание, ну и конечно аплодисменты, еще лучше – овация. В театре актер, перевоплощаясь в своего героя, проигрывает роль от начала и до конца.

Другое дело – кинематограф. Количество зрителей в нем несоизмеримо больше. Ведь хороший фильм гуляет по всему миру. Но и специфика там другая. Перед актером на съемочной площадке уже не восторженная, ловящая каждое слово публика, а нервный, частенько срывающийся на крик режиссер, наплывающие черные дыры камер, слепящие глаза суфиты, суетливые гримеры, костюмеры, декораторы и бесцеремонно щелкающая перед носом «хлопушка», отсчитывающая дубли, заставляющая снова и снова проигрывать одно и то же. Здесь нет и не может быть ощущения непрерывности действия. Сцены и эпизоды рваные, между собой не связанные. Зато – отыграл энное количество часов в этом творческом аду, и возможно уже на следующий день после выхода фильма тебя узнает весь мир. А если очень повезет, то не только узнает, но и полюбит.