И вот Феодул лежит на берегу, обнимая серебряный крест обеими руками, словно не в силах от него отлепиться, и незыблемая суша, чудится ему, тихонько покачивается из стороны в сторону, точно гигантская колыбель.
Заливаясь слезами радости, бессчетное количество раз лобызает Феодул твердь земную и возносит горячую благодарственную молитву Пресвятой Деве, которая избавила его, недостойного, от великой опасности.
Возблагодарив Божью Матерь, задумался Феодул о своем пропитании и развернул узелочек, где между прочими вещами хранился скромный запасец сухарей. Как ни удивительно, морская вода совершенно не повредила им: все имущество Феодула оказалось совершенно сухим, хотя одеяло, в которое были завернуты вещи, промокло насквозь.
Перекусив и обретя уверенность в ногах, поднялся он, прицепил сверток с пожитками к серебряному кресту, крест взвалил на плечо и зашагал – размашисто, враскачку, при каждом шаге оставляя в песке глубокие следы.
Так проделал он довольно долгий путь по берегу, борясь с усталостью и жаждой, и наконец впереди увидел большое нагромождение камней, в котором признал селение.
Селение представляло собою десятка два каменных глыб, между которыми, в глубоких ямах, располагались закопченные очаги. Ни укрытий от дождя и ветра, ни постелей с теплыми сухими одеялами – ничего из мнившегося Феодулу не было здесь и в помине. Не встретил он пока и здешних жителей. Селение стояло пустым, словно вымерло за час до появления в этих краях Феодула.
Феодул в растерянности огляделся по сторонам и несколько раз позвал людей – по-гречески, по-латыни, на том языке, который обыкновенно употреблялся между франками в Акре; прибавил даже несколько слов сарацинских.
Внезапно послышались рев и странный шум, словно от шлепанья множества ладоней по гладким камням, и со всех сторон из-за бурых скал выступили удивительные существа.
Величиною они превосходили человека вдвое, а иные – и втрое. Соразмерно росту была и ширина их тела, везде покрытого толстым слоем жира, так что на боках образовывались плотные складки. Вместо ног у этих существ были большие мускулистые плавники, на которых те и передвигались, сильно отталкиваясь от земли и подпрыгивая. При этом они помогали себе руками, имевшими вполне человеческую форму.
Но всего удивительнее показались Феодулу их лица, сочетавшие черты и людские, и собачьи. Уши и рот были у них как у людей; нос и строение черепа – песьи; что до глаз, то известно, как сходны бывают глаза умной собаки с глазами человека, особенно голодного или погруженного в печаль. Поэтому Феодул не брался определить, к какому роду принадлежали их темные выразительные глаза. Форма их была скорее круглой, нежели миндалевидной.
Окружив Феодула большой, шумной толпой, они заговорили все разом. Он немало перепугался, видя вокруг себя бесконечное колыханье гладких, сильных, массивных тел.
Существа не имели одежды и были совершенно наги, невзирая на очевидную свою разумность. Однако наготу их можно было уподобить той, коей наслаждались до грехопадения Адам и Ева. И потому Феодул положил себе впредь не смущаться их наготой.
