Вот что мы читаем в «Научных письмах» анонимного русского автора и критика: «В эволюции отдельных индивидов, в развитии органического мира, всей Вселенной, как и в росте и развитии нашей планеты, – короче, всюду, где имеет место процесс прогрессирующего усложнения, мы найдем, помимо перехода от единства к множественности, от однородности к многообразию, также и обратные изменения – превращение множественности в единство, гетерогенного в гомогенное… Тщательное изучение указанного процесса прогрессирующего усложнения показало, что в нем имеет место не только разделение на части, но также и их взаимное поглощение… Когда группа клеток, сливаясь с другими, объединяется в однородное целое, образуя мышечные волокна, мышечную ткань, другие формируют костные, нервные и иные ткани. То же самое происходит и при формировании растений…»
В данном случае материальная Природа повторяет закон, действующий в развитии психическом и духовном: эти линии развития движутся вниз, чтобы затем вновь подняться и слиться в исходной точке своего движения. «Однородная образующая масса или вещество, разделенное на части, постепенно трансформируется в гетерогенную; затем, когда эти части сливаются в гармоническом единстве, начинается обратный процесс, реинволюция, и разнородные части постепенно возвращаются к своему изначальному состоянию».
Пессимизм не встречает большой поддержки и в чистом материализме, так как последний до сей поры не утратил своей явной оптимистической окраски. Его апологеты никогда не стеснялись глумиться над теологическим почитанием «славы Господа и всех его творений». Бюхнер бросает упрек пантеисту, который видит в столь «злом и нелепом» мире проявление Абсолюта. Но в общем материалисты допускают перевес добра над злом, возможно, в качестве амортизатора для любого «суеверного» стремления к поискам лучшего мира и надежды на него. Сколь бы узкой ни была их точка зрения и ограниченным – их духовный горизонт, они в целом не видят повода для разочарований из-за такого положения вещей. Пессимисты-пантеисты, однако, никогда не переставали утверждать, что разочарование в сознательном существовании – единственное закономерное следствие атеистического отрицания. Такое мнение, конечно, аксиоматично или же должно быть таковым. Если «в этой жизни существует лишь надежда», то трагедия жизни совершенно лишена каких бы то ни было оснований (причин Бытия), и увековечивать эту драму столь же глупо, сколь и бесполезно.
То обстоятельство, что сделанные пессимизмом заключения были в конце концов приняты некоторыми писателями-атеистами, является поразительной чертой нашего дня и еще одним знамением этого времени. Оно иллюстрирует тот трюизм, что пустота, образовавшаяся в результате современного научного отрицания, не может и никогда не сможет быть заполнена холодными перспективами, предлагаемыми в качестве компенсации оптимистам. Контианская теория «энтузиазма человечества» со своим уничтожением расы вследствие «медленного угасания солнечных огней» (если, конечно, они действительно угасают) в исчисленное физической наукой время является весьма слабой. Если вся боль, все существующие сейчас страдания, вся жестокая борьба за существование и сопутствующие им ужасы ни к чему не ведут, если Человек является просто чем-то мимолетным, просто игрушкой слепых сил, то зачем затягивать весь этот фарс? «Бесконечное однообразие материи, силы и закона» лишь подталкивает миллионы копошащихся человеческих существ к вечному забвению, чтобы в конечном итоге исчезнуть, не оставив следов или памяти о прошлом, когда все вернется в смутный огненный туман, из которого когда-то возникло. Земная жизнь сама по себе не является целью. Она окутана мраком и страданием. Поэтому не кажется странным, что «нигилист», чья душа слепа, предпочтет пессимизм Шопенгауэра необоснованному оптимизму Штрауса и его последователей, который, несмотря ни на что, напоминает животные восторги молодого осла перед чертополохом.
