Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов - страница 3

. Предлагалось даже издание отдельной брошюрой соборного постановления о правовом положении Церкви в государстве. В те месяцы еще было возможно такое предложение: «Напечатать и раздать членам Священного Собора к их отъезду из Москвы краткое сообщение о пострадавших в нынешние дни гонений за Православную Веру и Церковь для распространения среди православного народа»[14].

В определении Священного Собора Православной Российской Церкви о мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь, от 5 (18) апреля 1918 г. указывались такие меры оповещения, как печатание и раздача членам Собора сообщений о пострадавших за православную веру в дни гонений, сбор сведений Высшим Церковным управлением и оповещение посредством печатных изданий и живого слова обо всех случаях гонений на Церковь, издание соборного постановления о правовом положении Церкви в государстве с разъяснениями для широкого распространения[15].

Усиление гонений, в частности в сфере информации, сделало невозможным осуществление большинства из намеченных мероприятий. В 1918 г. закрылось большинство церковных изданий – издаваемые Священным Синодом «Церковные ведомости», «Московские церковные ведомости» и др. Одновременно в официальной печати стало широко практиковаться распространение ложных известий, клеветы, сокрытие правдивых сведений о Церкви и пресечение их передачи частным путем, отбор информации компрометирующего характера. В обращении Патриарха Тихона Совету народных комиссаров от 26 октября 1918 г. говорилось: «Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства»[16].

Это обращение было издано отдельным листком, который удалось напечатать в значительном количестве экземпляров[17]. Оно попало и на территорию, занятую Белой армией[18]. Листовки были предъявлены Патриарху Тихону во время допроса, причем его обвиняли в том, что он не реагирует на распространение его посланий среди населения, «особенно на юге, каковые послания выставляются как ценные аргументы, носящие имя и подпись высшего церковного авторитета всей России»[19]. Патриарх отвечал, что он не в состоянии противодействовать распространению посланий, которое является делом частной инициативы. Это обращение послужило причиной заключения Патриарха под стражу.

После отобрания типографий и закрытия периодических церковных изданий единственным средством оповещения верующих о событиях в Церкви, в частности о посланиях Патриарха, стали листовки и небольшие брошюры, которые удавалось напечатать при помощи небольших полиграфических средств, уцелевших от реквизиции.

Вскоре властями была выработана платформа для отказа в печатании любых церковных изданий. В октябре 1919 г. заведующий VIII отделом НКЮ П. А. Красиков писал в Центропечать в ответ на ходатайство одной из религиозных общин издать воззвание Патриарха Тихона от 8 октября 1919 г. «О невмешательстве в политическую борьбу»: «…с формальной стороны с точки зрения декрета от 23 января 1918 г. ходатайство религиозной общины о предоставлении ей права и возможности издавать и распространять воззвания является незакономерным, и разрешение в этом смысле было бы нежелательным прецедентом, так как религиозные общины не имеют прав юридического лица»