Вкрадчивый нежный голос, внезапно разогнавший шуршание связи в наушнике.
– Тони, – скорее выдох, чем имя.
Удивление, отрицание, принятие. Вместе мы прошли все стадии. Она сопровождала меня, неотступно, не теряя веры. Я кричал, рвал волосы, проклиная «эффект третьей четверти», что развивается у половины астронавтов и колонистов, вынужденных находиться в замкнутом пространстве при однообразии суток более, чем 520 дней. Меня не могла добить цикличность. Мой разум справится с этим, доказывал я себе. А голос не стихал.
Как быстро я свыкся с ней? Когда начал отвечать на её вопросы, делиться умозаключениями? В какой именно момент решил не обращаться в медчасть? К тому времени там уже дремали с застывшими улыбками Эндрю, Джилл, Алекс, Мишель, Паркер, Даниэла… К черту их всех! Со мной происходило нечто невероятное.
– Тони, этот мир сделает тебя счастливым! – шептала она ночами, когда я почти видел её, тянулся дрожащими пальцами к призрачному силуэту.
Она ласкала меня своим голосом, от невозможной близости у меня краснели уши.
Она признавалась мне в любви, я отвечал взаимностью. Это было легко. Привычно. Правильно. Я так долго тосковал, изменил свою жизнь, открыл новые дороги в новом мире. Сделал всё, чтобы отпустить. А, оказалось, сделал всё, чтобы встретить.
Мои сны окрасились её присутствием. Мы были вместе, тянули друг к другу руки. Я упивался ароматом волос, считал веснушки на лице. Во снах она обретала реальность. Красные сухие пейзажи Марса манили мягкостью её форм, смуглым цветом её кожи. Я фокусировался на собеседниках, но видел её, в их речи различал только её слова.
Ненавязчивыми советами направляла она мои разработки и расчеты на верный путь. Подсказывала нюансы марсианских ландшафтов, притяжения, возможности использования глубоких каньонов древних рек, вулканический потенциал Олимпа. Под её чутким руководством я перестал быть специалистом по рециклингу, я становился специалистом по Марсу. Я на всех смотрел свысока.
Глаза мои сверкали, сон пропал. Мне теперь не зачем было спать, чтобы видеть её. – Куда ты смотришь? – спросил меня кто-то одетый в скафандр. – Эй, Тони! Очнись!
Толчок в плечо. Грубо врываться в нашу с ней связь.
Планы, развитие, расширение – масштаб наших с ней возможностей грандиозен. Куда им понять?
Врачи. Они преследовали меня. С планшетами, со сканерами.
«Есть ли жалобы? Шум в ушах, головокружения? Не было ли слуховых галлюцинаций? Вас не преследуют странные навязчивые идеи?» Единственные, кто преследуют меня – вы!
– Стервятники, – она брезгливо выплевывает это слово, она права.
На Земле, которую я оставил далеко позади, подобные стервятники отняли её у меня. Так уже было. Второго раза не будет.
– Они разлучат нас, Тони!
Я с ними не останусь. Уйду в Первый Приют. Он ещё не достроен, не запущен регулятор атмосферы, но разве это может остановить нас.
– Может, – говорю я ей, – я не смогу там дышать.
В глубине воспалённого мозга бьется здравый смысл. Только ему не хватает силы докричаться, её голос заполнил всего меня.
– Тони, я знаю лучший путь.
Я пил утренний кофе, обдумывая бегство из давящих стен Центра. Здесь люди сходят с ума, скоро в медчасти не останется пустых коек. Я должен вырваться из оков. И быть с ней. Прикосновение её голоса пьянило меня.
– Просто закрой глаза…
Аманда умерла два года назад. На затхлой, отросшей мусорными свалками Земле. Она так и не смогла увидеть восход Фобоса и Деймоса над Марсом. Несправедливо, именно она столько раз представляла, как мы гуляем под взглядом прищуренных лун Первого приюта. Я исполнил её желание и увидел их. Пустыннее Марс ещё никогда не был…
