Она странная, удивительная. Смешная, наверное, не всеми понятная.
Я приходила к ней каждый вечер и порой задерживалась до утра, чтобы дослушать до конца ее историю. Наши встречи всегда были сдобрены цейлонским чаем. Мне было приятно смотреть на нее: как она двигается, как подает чай.
– Я верю в твою искренность, Джоконда. Поэтому сегодня я хочу рассказать тебе свою историю. Послушаешь – буду благодарна. А может я чем-то смогу помочь тебе…
Я очень часто представляю тебя, когда хочу тебе что-то рассказать и чувствую, что тебе это очень интересно.
Мне нравятся твои безумные вопросы. Они не от ума. А от сердца. И это важно. Мне так приятно, что все это тебе не безразлично.
Я рада твоим внутренним исследованиям. Ты начинаешь с рассеянности, что-то ищешь и наконец вспоминаешь Микеланджело.
Вспоминай его всегда.
Этот мрамор живой. Дышащий. Он меня просто вознес.
Вот сейчас у меня слезы на глазах. Это же можно было пустить в огонь каких-то вожделений то, что создало вот эту красоту! Красота – этого слова мало здесь. Ты сама это понимаешь. Я бы хотела подойти и посмотреть близко. Мне очень этого хочется. Бог, пожалуйста, помоги мне. Я сейчас плачу от радости, что такое есть! Простите меня, Микеланджело, за мое вожделение, а я бы смотрела и смотрела и смотрела. И такое счастье! А после этого счастья – чистота.
Благодарю тебя, моя любимая, что напомнила мне про этот мрамор. И так приятно мне, что мы до Микеланджело дошли.
Динамика твоих размышлений привела нас в конце концов к тому, как в состоянии мрамора Богородица держит сына своего снятого с креста.
Микеланджело был прав. Бог всегда красив. Всегда. Потому что он Бог. Он совершенен. И смерть его не взяла. Он сумел ее обойти. Даже будучи в человеческом теле. В нем вроде как обычная кровь текла, только по ней движение особое. Потому что кровь – она люминесцентная. Как движущаяся лента. Как лента Времени. А время его через Бога шло.
Мне нравится твой добрый взгляд, Джоконда. Добрые, приятные разговоры. На любые темы. На тему еды, быта, искусства.
Наша дружба, такая нежная, глубоко меня изменила.
И ты должна знать.
У меня не очень хорошее предчувствие. Со мной скоро что-то случиться. Что-то не то. Меня может не стать. Но ты не печалься. Жизнь – вечная, моя хорошая. Ты остаешься в памяти. Если я умру, я навсегда останусь здесь, с тобой. Смерти нет. Меня просто не будет видно. Это как шапку невидимку надеть – раз и все!
Там, за линией горизонта есть только жизнь. Да еще какая! Все, что здесь – это просто туман. Все ложь. Все иллюзия. Поэтому я хочу тебе все рассказать. Хоть кто-то обо мне правду узнает…
Как хочу я правду слышать. Правду говорить, и чтобы тебе не смеялись в ответ. Грязью не опрыскали с вращающихся колес.
Знаешь, я все чаще и чаще думаю. Вот Богородица, что испытала она в тот момент, когда перед нею на кресте стоял ее сын?
Он пришел к нам, как живое слово. Как живое слово! А у нас веры нет. Он отдал годы на то, чтобы всех любить и он любил всех. А тут такое предательство…
Над ним все смеялись…
И вот стоит он на кресте, веревками привязанный, и вдруг как закричит – как гром прогремел: «Гвозди!»…
И вбили.
Не могли ослушаться, потому что глас Божий…
Испуская дух свой, он увидел маму свою: на коленях стояла, грязь по лицу размазала, волосы кровью склеены, потому что лицо расцарапала: ведь смотреть на это было невозможно!..
