Правильно ли я тогда поступил? Имел ли я право сделать то, что сделал? И вообще – сделал ли это я? Ну а если не я, тогда кто?
И уже абсолютно не важно, как я провёл операцию, и плевать на данную мной клятву Гиппократа, на все эти лекции в университете и мой красный диплом…
Теперь я ни в чём не уверен. Я сбит с толку, я не знаю, что в этом мире хорошо, а что плохо. Я думал, что вот так поступить будет правильно – и какая этому думанию сейчас цена?
Ноль. Пустота.
Совсем как место, где у человека только что была голова, которую ловко и технологично оттяпал от тела Канаверо – Сяопин.
Признаться, я, так или иначе жду высшего суда. Я всегда старался быть хорошим человеком и нести миру добро, пытаясь жить в гармонии со своей совестью и не совершать зла. Ну и к чему это меня привело?
Ни к чему.
Теперь для многих я – почти дьявол, злобный гений. Как полубезумный учёный, сшивший из трупов у себя в подвале знаменитое чудовище, ожививший и явивший его миру.
Но я ведь просто выполнял работу! Как вы не можете этого понять, тёмные вы деревенские люди?
Но это всё лирика. Простите меня за эти отступления в сторону – всё-таки я не писатель, и мне иногда очень трудно сохранять равномерность повествования.
Их привезли в 16 часов 12 минут 4 декабря 2037 года. Очень хорошо это помню. Я сидел в кабинете, проходя очередную миссию так и не успевшей наскучить мне игрушки и предвкушал скорое окончание рабочего дня. На вечер у меня был припасён простенький мещанский план – посетить вместе с Семёном недавно открывшуюся пивную, куда привозили изумительное владивостокское живое пиво. Я напоминал сам себе домашнего кота, упавшего на спину, зажмурившего глаза и требовательно ожидающего, когда же ему почешут брюшко.
Я уже видел перед собой этот ярко-желтый бокал, жизнерадостно запускающий в последний путь к поверхности пузырьки газа, и тарелку со свежими, ароматно дымящимися креветками с побережья, что находилось всего в каких-то шестидесяти километрах от нас, когда в коридоре послышался шум.
Я посмотрел на часы, висевшие в ординаторской над дверью. 16.12 – ярко-красными цифрами горело на нём. Наверное, можно будет даже чуть-чуть пораньше уйти, потянувшись, решил я. И в этот самый момент в кабинет ворвался Андрей, фельдшер нашей скорой. Не вошел, даже не вбежал – он почти выбил дверь. Обычно он не мог и минуты простоять молча, чтобы не отвесить какой-нибудь шуточки или колкости… но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что сейчас ему совсем не до шуток. Он был бледен, как привидение, руки у него мелко тряслись – с грохотом распахнув дверь, он ввалился внутрь и замер передо мной, словно забыв, зачем пришёл.
– Что случилось? – всё произошло так быстро, что я даже не успел напустить на себя обычный серьёзный вид.
– Михаил Николаевич! – он с трудом разлепил губы и обвёл полубезумным взглядом комнату. – Там… авария в порту! Мы привезли… два человека… Вам лучше на это самому посмотреть.
– Так… – я немного пришёл в себя от его внезапного появления и нацепил на нос очки. – Давай-ка без истерик! Сядь и объясни нормально, что стряслось. Пациент?
Андрей сначала замотал головой. Потом закивал. Потом поднял на меня дикие, как у загнанной лошади, глаза, и пожал плечами – совсем потерянно, чем запутал меня ещё сильнее.
– Пойдёмте посмотрим… нет времени, там… Пойдёмте, Михаил Николаевич, скорее! Там все только вас ждут! Совсем нет времени, правда! – повторил он и внимательно посмотрел на меня. Ещё раз взглянув в его округлившиеся от страха глаза, я понял, что разговаривать не имеет смысла, встал со своего места, сдернул висящий на вешалке халат, который уже успел снять, наивно полагая, что он мне больше сегодня не пригодится, и вышел из кабинета, уводя за собой продолжающего трястись Андрея и проклиная судьбу за очередной несвоевременный сюрприз. Истекающий конденсатом пивной бокал в голове упал и разбился на миллион мелких осколков – уже не собрать.
