– Смотри, Дрон, сейчас Ляля съездит по морде, не посмотрит на твои сто кило дурости, – засмеялся кто-то.
– А я добавлю, – коротко прокомментировал Виктор, недобро посмотрев сначала куда-то вглубь комнаты, потом на Лялю, с поддерживающей улыбкой.
Ляля не нашла ничего другого, как рвануть в светлицу, спрятаться там. В носу щипало нещадно, сердце колотилось, слёзы всё-таки хлынули, оставляя горячие дорожки на щеках, скатываясь солёным потёками по губам.
– Прости, Ляль, я не со зла! – неслось ей вслед от Дрона – её ровесника, грубоватого, какого-то совсем неотёсанного, но не злого.
Упала на кровать, завернулась в расстеленный спальный мешок, выполняющий роль одеяла, как в кокон. Зажмурилась, представляя, что на самом деле находится дома, в своей любимой квартире.
В спальне, например, со светлыми занавесками и обоями в мелкий цветочек. Слава всегда смеялась над слишком девичьим интерьером. Ляля недоумевала, вообще-то она девушка, ей палатку в центре поставить и на костре готовить?
Или на кухне в стиле Прованс, лёгкой, воздушной, обязательно с живыми цветами по центру обеденного стола. Дарить букеты ей было некому, покупала сама.
Или в мастерской, под которую выделила самую большую, просторную и светлую комнату – её гордость, радость, место силы.
– Тут-тук-тут, – услышала голос Гуся за шторой. – Можно?
Выпуталась из одеяла, смахнула слёзы, понимая, что выглядит как чучело. Шампунь, одолженный Дашей, совсем не подходил, волосы путались и торчали во все стороны, кондиционера, естественно, не нашлось. Высокая влажность ночами, духота днём тоже не добавляли красоты. Она потела, появилось едва заметное раздражение на коже, чувствовала себя неряшливой. Огромная футболка, заправленная в штаны, не добавляла изящества. Просто ужас какой-то…
– Заходи, – отозвалась Ляля.
За три дня до неё, наконец, дошло, что обращение на «ты» здесь намного уместнее рвавшегося из неё «вы». Исключение – командир.
Виктор зашёл, сразу сделав тесное помещение ещё теснее, оценивающе посмотрел на Лялю, вздохнул, бесцеремонно уселся рядом. Волосы влажные, в чистой одежде, пахнет банным мылом и простым дезодорантом – странно приятный запах.
– Прости Дрона, он же, правда, не со зла. Молодой, тупой, – проговорил он с просящей интонацией. – Ну хочешь, я ему врежу, так, что мало не покажется?
– Нет, – покачала головой Ляля.
Драки личного состава строго запрещены. Наверняка всякое случается, и дерутся, и лица бьют, и тёмные устраивают, и такое бывает, особенно на передовой, о чём гражданским никогда не расскажут, но становиться причиной конфликта и неминуемого наказания Ляля не собиралась. Переживёт как-нибудь… Не маленькая. Сама в передрягу попала, самой и терпеть..
–Ты это… – Виктор взял руку Ляли в свою, погладил по тонким бледным пальцам, покрутил пару колечек из стерлингового серебра с бриллиантовой крошкой и точно такую же тройную цепочку с подвесками на шее, – штучки эти убери. Понятия не имею, сколько это стоит, если дорого, может навести на всякое… Что фонд Калугиным курируется – не тайна. А здесь, сама понимаешь, генералов не жалуют.
Ляля задохнулась от ужаса, уставилась на капитана, который спокойно отвечал на её взгляд, продолжая крутить колечки вокруг пальцев.
– Не бойся, – вздохнул он. – Не нужно. Хочешь воздухом подышать? – предложил он, явно чтобы сменить тему.
– Командир не разрешает, – вздохнула Ляля.
