Голубиные дети - страница 6

– А человек ли он? – философствовал Боба. – Вдруг он улитка? Или черепаха.

Высокого и плотного Бобу они встретили у подножия дерева, и Рыжий зачем-то позвал его за компанию.

– Черепахи знаешь, как носятся! Им просто нужен повод, – спорил Рыжий.

– Значит, и новенькому нужен повод. Эй, новенький, представь, что под тобою лава, – предложил Боба.

«Пол – это лава», – обожгло воспоминанием.

– А как же канатные дороги, тарзанки – вот это всё? – спросил Пашка, когда, наконец, смог говорить.

Они сидели на широкой, как дорога, ветке, всего лишь второй от земли. Шурик разрешил передохнуть, и Пашка просто лежал, раскинув гудящие руки в стороны. Дерево грело спину.

– У нас особо не заморачиваются, – пояснил Боба. – Это ж строить надо, а его Мальчишество только игры любит.

– Его Мальчишество? – Пашка приподнялся. – Это ещё кто?

– Не сказали, да? – Боба посмотрел на Шурика. Шурик помотал головой, и Боба замолчал.

– Ну, чего вы? Скажите! – попросил Пашка. – Это ваш король? – Внезапно блеснула надежда: – Это Макс, да? Макс же, да?! Ну, вы вообще даёте! Я уже реально поверил, что в другой мир попал! Полное включение! Колоссально! Чего раньше не показали такое крутое дерево? Шурик, ну всё, стань на секундочку обычным, скажи честно!

Рыжий и Боба переглянулись и покатились со смеху. А Шурик смотрел на Пашку внимательно и как-то с жалостью. Он сказал:

– Ладно, так и быть. Признаюсь. Если честно… – Он подержал мучительную паузу. – Тут есть лестница.

Рыжий и Боба снова покатились. Даже Шурик не удержался: уголки его губ дрогнули, поползли в стороны.

Мальчишки смеялись, и Пашка ясно видел: нет, эти не снытинские, они чужие. И совсем ему не друзья. А хуже всего то, что Макса нигде нет.

К вершине Пашка так вымотался, что еле держался на ногах, хотя ребята и повели его по «лестнице» из плоских древесных грибов. Наверху ветер дул сильнее, раскачивал ветви. Вместе с ними раскачивались и мальчишки, будто на палубе корабля.

– Вот поэтому все живут внизу, – сказал Рыжий. – Ну, кроме Шурика.

Пашка забился в развилку ветвей и там переводил дух, стараясь не смотреть вниз. Вместо этого он разглядывал нечто огромное и шарообразное, свитое из ивовых прутьев. И впрямь, будто гнездо. Вблизи оно больше напоминало улей или домик птицы пеночки – очень большой пеночки, размером с носорога.

Боба сорвал лист ивы, поднёс к губам и пронзительно защёлкал. От этого звука Пашку замутило ещё сильнее.

– Боба у нас человек искусства, – похвалил Рыжий.

– Зачем мы вообще сюда лезли? – простонал Пашка.

– Тихо! – шикнул Рыжий.

Боба ещё какое-то время пострекотал на листе, потом затих, и все прислушались.

– Думаю, можно, – решил Шурик. – Пошли, новичок.

И он полез прямо к гнезду. Пашка медлил. Гнездо его очень пугало, особенно этот тёмный лаз, в котором непонятно кто спрятался и наверняка следит за ними. Прямо как открытый люк в голубятне.

– Опять лезть… Зачем?

Шурик вернулся, молча схватил Пашку за руку и с неожиданной силой выдернул из развилки. Он потащил его за собой, как маленького, по дрожащей ветке к гнезду. Рыжий шёл позади, будто провожая, но на самом деле отрезая Пашке путь к бегству. Справа и слева зияла пропасть, шумело зелёное море листвы.

– Да ты не бойся, – подбодрил Рыжий. – Тебе понравится.

«Нет, не понравится», – подумал Пашка, ныряя в тёмный лаз.

Боба и Рыжий остались снаружи.

Шурик протащил Пашку по недолгому тоннелю, и они очутились внутри гнезда. Скруглённые стены, сложенные из веток, уходили высоко вверх, потолок терялся в темноте. Оттого гнездо казалось просторным, хоть и было завалено всяким сорочьим хламом. Пашка увидел обрывки рыбацких сетей, спасательный круг, блестящие лазерные диски, шестерёнки и банки из-под газировки, рваных воздушных змеев, гнутые дорожные знаки, даже мотоциклетный шлем. С потолка на лесках свисала всякая мелочёвка: поплавки, монетки, снова шестерёнки и диски, гайки, металлические внутренности неизвестного Пашке аппарата, чьи-то перья, мотки кассетной плёнки. Над всем этим витал странный сладковатый запах, от которого Пашку немного замутило.