— За что они вас так? — не удержалась я и спросила.
— Ни за что. Это я начал.
— Но зачем? — мои глаза округлились. Я уже начала замерзать, но почему-то захотелось всё-таки дождаться и услышать ответ.
— Живым себя тогда чувствую. Всё, — он раздраженно махнул мне рукой. — Проваливай. Проваливай, Ло. Нечего тебе здесь делать, — мужчина нахмурился. — Проваливай, я тебе говорю! — рявкнул он.
Я быстро развернулась и пулей вернулась в бар. Закрыв металлическую дверь, я прижалась к ней лопатками. Странный тип. Очень странный. А еще словно поломанный. Внутри. И это вряд ли можно исправить или как-то залечить.
3. Глава 3.
Сегодня в центре была просто невероятная пробка. Почти час простояла в ней, потому что кто-то на перекрёстке неудачно попытался подрезать фуру, а по итогу — влетел в столб. В общем, ничего хорошего и ничего нового.
К счастью, мой первый проект интерьера будущей однушки в новом жилом комплексе был уже утвержден, и я возвращалась со встречи. Если бы попала в эту жуткую пробку, когда ехала к заказчику, то, наверное, уже сто раз успела сойти с ума. Ненавижу опаздывать. Папа с детства приучил меня быть пунктуальной. А, может, я и родилась уже такой. Не знаю. Но в любом случае тратить чужое время из-за собственной несобранности — последнее, чего бы мне хотелось.
Постукивая пальцами по рулю, я слушала незамысловатую мелодию по радио и буквально по сантиметру пробиралась вперед. Пробка продолжала расти в геометрической прогрессии. Давненько такого уже не было.
Пока стояла и гипнотизировала бампер черной иномарки, что стояла впереди, я мысленно пыталась решить: заезжать сегодня к маме на кладбище или нет? Ее не стало год назад, и всякий раз, когда я приезжала на кладбище, никак не получалось сдержаться. Ком тут же начинал неумолимо подкатывать к горлу и всё, потом реву тихонько в рукав кофты еще час или полтора. Судьба — жестокая штука. Она то бьет, то жалеет, затем снова бьет.
Несколько лет я жила в детском доме семейного типа. Кажется, с двух до четырех лет. Затем меня удочерили. Мама и папа никогда не скрывали от меня этого факта. Да я и сама смутно помнила, что жила сначала с одними людьми, затем с другими. Никаких тайн у родителей от меня не было. За что я всегда буду им бесконечна благодарной.
Но так распорядилась жизнь, забрав у меня маму. Сердце. И мы с папой остались вдвоем. Папа у меня уже немолодой — пятьдесят пять лет. Хотя выглядит он всё еще очень даже ничего. Правда полностью поседел. У него и раньше была седина на висках. Я всегда говорила, что она придает ему благородства. Но после смерти мамы, прямо на следующий день папа проснулся полностью седым.
Пусть я уже давно выросла, но меня всё еще не покидало ощущение голода. Голода по материнской любви. Голода по тёплым семейным объятиям. Голода по разговорам о том, как у кого прошел сегодняшний день. Мама часто любила целовать меня в макушку. Так было в детстве, в юности и когда я уже выросла. И порой я до слёз скучаю по вот этому поцелую. Мне хочется больше. Всю жизнь хочется больше родительской любви, хотя мама и папа никогда на нее не скупились. Они купали меня в своей любви. Просто это я голодный и эгоистичный зверёныш.
Продвинувшись еще на несколько метров вперед, я всё-таки твердо решила заехать на городское кладбище и навестить маму. По пути нужно будет обязательно купить букет. Лилий. Обязательно белых лилий. Мама их всегда очень любила.
