На следующее утро Маша, наблюдая, как я делаю свою тибетскую йогу, сказала:
– Сегодня я буду учить тебя плавать, и, – она сделала небольшую паузу, критически окинув меня взглядом, – и ходить,
– Да я вроде неплохо плаваю и что тебе не нравиться в том, как я хожу?
Я хоть и пытался скрыть это, но наружу рвался глубоко запрятанный комплекс: плавал я, как у нас говорили, «в размашку» – саженьками и, естественно, комплексовал рядом с Машей.
– Ты очень напряжен и как будто постоянно ведешь с кем-то незримый бой. Это видно и в том, как ты плаваешь, и в том, как ты ходишь. Ты как будто пытаешься доказать миру свою значимость, носишься с ней, как с писаной торбой. Миру нет до тебя никакого дела, да, собственно, и мира никакого нет, кроме того, что в твоей голове. Отпусти и мир, и свою значимость в нем. Перестань казаться.
– Что ты под этим подразумеваешь: «казаться»? Мне кажется, что я вполне естественен.
– Любое напряжение в теле, ухудшение настроения или ситуации, в которой ты находишься, даже погоды, говорит, что ты напряжен и пучишь из себя гору мира. А ты попробуй в любой точке мира, в любом месте, в любое время почувствовать себя, как рыба в воде, осознавая, что и это место, и себя в нем, ты загодя выстроил в своем сознании таким, каким тебе это хочется. А не нравиться – тут же переделай. Посмотри на себя со стороны, как ты ходишь.
Маша прошлась по гальке пляжа, изображая мою походку настолько искусно, что мне на миг показалось, что я смотрюсь в зеркало.
– Если твою походку можно изобразить, значит, в ней есть твоё напряжение. Если отзеркалить твое напряжение, то тобой можно управлять. Расслабленная походка – это не развинченное вихляние бедрами, – она показала, как это выглядит, – её нельзя скопировать. Чтобы её изобразить, надо самому расслабиться и внутренне и внешне. И тут уж не до управления. С этого момента начинается другая материя. Понял?
Маша, нахмурив брови, вперилась в меня взглядом, словно пытаясь заглянуть в мой мозг.
– Олег Петрович сказал мне, что ты готов для нового знания. Давай, шевели уже мозгами, – добавила она, улыбаясь, и, схватив меня за руку, повлекла за собой в воду.
Когда вода дошла до груди, она попросила меня закрыть глаза и охватить всё море, целиком, расшириться до его пределов и стать этим морем. Почувствовать, как оно дышит, живет. Не представлять, а именно почувствовать его любовь, открыться этой любви. Лечь на спину, раскинув руки и представить, как море бережными ласковыми руками, словно мать, начинает убаюкивать, покачивать, как своё дитя. Почувствовать себя ребенком и полностью довериться морю.
Я лежал, покачиваясь на волнах, безмыслие и полная отрешенность снизошли на меня. Мне казалось, что я могу так лежать вечно, не ощущая тела. Я отчетливо на физическом уровне понимал, что море живое, что оно меня принимает, любит и бережет, как что-то самое ему дорогое, и моё сердце отвечало ему тем же. Впервые меня охватила такая любовь к природе, к морю, я почувствовал, что на глазах от избытка чувств закипают слезы. До меня дошел истинный смысл слов Маши и страх моря, глубины, расстояний исчез, вышел из меня вместе со слезами.
Я уже говорил, что мы с Машей не были парой. У неё была одна особенность, которая меня интриговала, и я хотел в ней для себя разобраться. Маша могла включать и выключать шарм и, как мне казалось, она это делала намеренно. Я наблюдал, как она могла пройтись по набережной так, что не было мужчины, который бы не обернулся ей вслед. И в то же самое время, когда ей этого было не нужно, она превращалась в конопатую рыжеватую девчонку, рядовую, каких пруд пруди. А у нас с ней сразу сложились дружеские отношения, и даже когда мы оставались наедине, я смотрел на неё, как на сестру.
