– Как ты можешь есть эту гадость – этих шримпс? – услышала я, как спрашивает Иосиф у Арона, когда вернулась к их столику.
– Ося, креветки – это не гадость, – засмеялся Арон. – Это, Ося, пища богов.
– Арик, это не наши боги, это гойские боги. И это не пища, а… – он так сморщил лицо, что даже я почувствовала отвращение к креветкам. – Пастридж, как это будет по-русски… э-э-э… подножный корм! М-м-м, вот ягнёнок – это что-то! Хочешь, дам пис18? Не забудь потом передать повару мой респект.
Я мысленно повторно поцеловала Алессандро в макушку.
– Как говорила моя мама – твоя бабушка, «живешь с воронами – каркай как они».
– Смотри, дядька, докаркаешься до того, что когда-нибудь в синагоге не пройдешь фейсконтроль, – запивая ягнёнка вином, съязвил Иосиф.
Руди расторопно отнёс пустые тарелки, и оба гостя с бокалами в руках вытянули ноги под столом.
– Я одно большое ухо, – Арон, несмотря на лёгкое опьянение, внимательно слушал племянника. – А судя по твоим горящим глазам, ты имеешь, что рассказать. Одно надеюсь – меня потом не привлекут за недоносительство. Давай, выкладывай, как тебе всё удалось.
– Арик, это был перст судьбы. Я уже смирился, что Лёва отсидит хотя бы половину срока из двадцати пяти впаянных. Но даже двенадцать лет… Ты же знаешь, как я хочу внуков. Ты не поверишь, дядя, пару раз я даже молился! Правда, как-то неправильно, проклинал тех гоев, что подставили моего Лёву с драгам19, – Иосиф выпил глоток вина и почмокал языком. – Хорошая флейва20 для северной страны. Достойно. Так вот, ты же знаешь, в мою мастерскую кого только не занесёт. То селеры21 с товаром, то переделать что-то нужно срочно. Без дела не сижу. Ринги22 сделать, брошки спаять, камешки огранить. Голдсмис23 – это у нас в Бронксе очень джастифайбл24 человек.
– Голдсмис – это ювелир? – поднял бровь Арон.
– Да. И вот однажды заходит в мастерскую какой-то неместный, не поверишь – с виду чистый албанец. Спрашивает меня, говорит, что хочет со мной серьёзно поспикать25. Ссылается на одного знакомого, жене которого я пару лет назад крупный брильянт на место вставил. Не жене, конечно, а в её ведингринг26. Мы идём ко мне в кабинет. Садимся, наливаю ему виски. Спрашиваю, за что будем говорить? И он достаёт из кармана мешочек, а из него… Слушаешь внимательно? – Арон коротко кивнул. – Выпадает голубой даймонд27 каратов на сорок. И я уже невооружённым глазом вижу – настоящий. Ты понимаешь, что значит сорок каратов?
– Нет, – Арон помотал головой. – Это много?
– Ну ты поц, дядя. Это же очень далеко за полтора миллиона!
– Ваших денег? – удивился Арон.
– Или! Но это не главное. Я узнал этот алмаз по огранке Тала Пера и цвету! Это был блу28 Майзл. Такие камни все наперечёт, и этот пропал ещё до Второй мировой, и никто о нём ничего не знал. По крайней мере, ещё недавно не знал!
– Ося, ты спросил, откуда у албанца такой известный камушек?
– Арик, посмотри на меня, я что, похож на идийота? Такие вещи спрашивают только суицидеры29, – ухмыльнулся он. – Так вот, ты не представляешь, как захолонуло у меня сердце, прямо как когда Лёве приговор выносили. Бог привёл ко мне шанс.
– Ося, ты меня пугаешь, ты что, грохнул этого албанца? – Арон заёрзал на стуле.
– God be with you30, Арик! Он сам кого хочешь может грохнуть, ты бы видел его. А я, как говорила твоя мама, и курицу не чикну.
– Тогда как? – Арон выглядел потерянным.
– Дослушай дальше, Арик, – Иосиф снова закурил, а я погнала Руди менять пепельницу. – Знаешь, что этот гой хотел из-под меня? Он хотел точную копию Майзла!
