Впрочем, не совсем доказал. Славик говорил, покачивая кудлатой головой на тоненькой шее:
– Не так это просто.
И рассказывал, что, когда висел в сундуке и у него коченели от непонятного холода ноги, он глянул вниз, через плечо. И увидел какие-то огоньки. Будто звездочки в чёрной глубине.
– Это были светляки, – сказал Валерка.
– Они у нас сроду не водились! – возмутился Димка.
– Ну, гнилушки… Или показалось…
Так и не договорились.
А теперь уж нет никого. С космосом связал себя только Яр. И сейчас он был от своего детства гораздо дальше, чем просто взрослый человек. Все, кого любил, все, с кем дружил, остались далеко-далеко…
Хотя, кто знает? Может быть, Юрик… Что стало с Юриком, Яр не знал. И ещё Галка… Девочка, которая появилась в их компании, когда уехал Юрик. Может быть, и она жива? Галка… Как быстро и незаметно они выросли. И как Яру хотелось, чтобы у них был сын Юрик – в память о друге детства…
Игнатик зашевелился под боком у Яра и вдруг взволнованно заговорил:
– Ой, ребята… А если бы тот мальчик… ну, Славик… Если бы он прыгнул в сундук? Значит, прилетел бы к нам вслед за свечкой?
– Ой, правда… – почему-то испугалась Данка.
Чита сказал:
– Не исключено.
– Вот шлёпнулся бы, – заметил Алька, но без насмешки, с сочувствием.
– Он сначала застрял бы в тополе, – успокоил Игнатик. – А потом бы спустился по веткам.
– И это было бы гораздо лучше, чем звать меня, – со вздохом заметил Яр.
– Почему? – с беспокойством спросил Игнатик.
– Потому что он гораздо больше годился бы для вашей компании, чем такой старый хрыч, как я…
– Вы так ничего и не поняли, Яр, – с упрёком сказал Чита.
– Кто бы разрешил нам дружить с мальчишкой? С пятым-то! – воскликнул Алька. – Мы потому тебя и придумали, что взрослый. Ой…
Игнатик объяснил тихо:
– Взрослого никто не заподозрит, что он наш друг.
Яр помолчал, глядя, как рассыпаются на угольки прогоревшие доски. Сизый дым, крутясь, убегал в чёрный зев дымохода. Игнатик тепло дышал у плеча. Сидеть бы так до бесконечности…
Яр неловко шевельнулся.
– Хорошие вы люди. И мне с вами хорошо… Но ведь скоро я уйду. Я должен, никуда не денешься.
– Обязательно должен? – прошептала Данка.
Яр кивнул.
Игнатик сказал торопливо и жалобно:
– Но главное же не это. Главное, что ты есть. И ты ведь будешь к нам приходить. Да?
– Я бы хотел, – неуверенно отозвался Яр. – Но это зависит от вас, сам я не умею… И крейсер ведь не часто зависает в субпространстве. Два или три раза за весь рейс…
Доски совсем прогорели. Чита больше не подбрасывал дров в огонь. Может быть, потому, что ему тоже стало грустно?
Яр осторожно спросил:
– А что, ребята, не пора нам? Вроде бы темнеет.
– Что ты, ещё день, – сказала Данка.
Яр взглянул на часы. Половина пятого. Для лета в самом деле день. Почему же круглое отверстие у потолка погасло?
– Наверно, туча, – сказал Игнатик. – Гроза будет.
– Я сбегаю, посмотрю! – Алька по винтовой лестнице умчался в Львиный зал.
И долго его не было.
Потом услышали:
– Идите сюда! Скорее!!
Это был тревожный, даже отчаянный крик. Яр первый метнулся на лестницу. В узких окнах зала тоже сгущалась темнота. Алька стоял у окна, забравшись на опрокинутого льва.
– Смотрите, что случилось!
Все бросились к окнам.
Яр увидел плавный изгиб высокого берега, улицы и деревья. Над ними вставала угольно-чёрная туча с ровным, будто обрезанным краем. На её фоне подымались светлые спиральные вихри.
"Ох и грянет сейчас", – подумал Яр.
