Она посмотрела на часы – всё, пора идти…
Она не волновалась, не спешила и не думала, заставляла себя не думать, что будет… с тех пор как поняла, что всё равно без него жить не сможет, главное было уже сделано: она нашла профессора, который согласился её оперировать… это оказалось очень трудно. Очень. Один шанс из десяти… зато три сантиметра вверх… она посмотрела на солнце – тучка миновала, и не было в голове больше никаких пошлых слов вроде «всё будет хорошо».
«Удачное время, – только подумала она, – его неделю не будет… маме записку написала… вот и все дела…
Мама, мама… она мне всегда говорила: «Ирка, гляди: влюбишься и пропадёшь совсем. Ты вся в меня, вполовину жить не умеешь…". Мамочка, мама…».
Она подсунула пальцы под широкий ремень на груди, тряхнула плечом, поправляя сумку на спине, и это вернуло её назад – отбросило… и ступени впереди стали просто мокрыми, недаром люди так спокойно шли по ним, ничего не замечая. Она знала, с того момента, как поняла, что любит его, что сделает этот шаг – сделает. Сделает этот шаг – будь он верным или неверным – для неё единственно возможным.
Она на мгновение опустила веки, занесла ногу и наступила на небо… голубизна нарушилась. Отпечатались её мокрые следы – раз, два, три ступеньки… талая вода снова натекла, и небо отразилось в ней – всё стало как было… не всё ли равно ступеням, воде, небу, кто и зачем их потревожил…
Stepping into the blue
[Golubye stupeni]
She stopped suddenly, surprised to see that the top three steps looked a pale blue. She even threw a backward glance at the broad concrete staircase leading to the heavy oak doors of the old building – the steps behind her were the usual gray color, even darker today because they were wet. But now these – she turned forward again… Water was flowing over them from the plaza in front of the main entrance, covering the stairway like a carpet from the top down, and in this smooth streaming surface could be seen the reflection of the sky – a pale blue March sky, as if it too was flowing down from on high and turning everything pale blue.
Through the transparent surface could be seen potholes brimming with water, where the reflection was a little darker, and one could see the outlines of pebbles and grains of sand strewn by the concierge earlier that morning, as it had been quite slippery. But now the sun was melting the last deposits of snow on the roof, and the drops struck angrily against the plaza surface, muddying the lower part of the doors with their spray, and then the whole lot – the drops, the spray – ran down the steps, bringing the sky with them. A pale blue sky.
She stood there, her small tote-bag slung over her left shoulder, so that the hump-like deformity on the right side of her back was barely noticeable. She couldn’t bring herself to set foot on this shimmering pale blue surface. Feeling her heart thumping mightily, she was amazed to find herself still rooted to the spot, held against her will by this pale blue flood, as though drenched by it, brimming over with it, rejoicing in it and dumbfounded by it all at the same time. The people walking by were oblivious to the sky under their feet and trampled on it, shattering the image. But the sky behaved as it usually did after any kind of storm or clouds – it once again recovered its happy and pale blue self.
