– Не стой в тени, как маньяк, – пробубнила я, не оборачиваясь.
Шон выдавил едва слышный смешок и, войдя в круг света от костра, сел рядом.
– Неплохо для новообращенной.
– От тебя разит больничными антисептиками. Такое сложно не учуять.
Глаза Шона слегка сузились.
– Интересно.
– Что? – Я склонила голову на бок, не удержав сарказма в голосе.
– Не слышал, чтобы вампиры отличались таким чутьем.
– У меня был хороший нюх и до того, как…
– Настолько хороший? Я не был в больнице уже больше суток. Несколько раз принимал душ и переодевался.
– И что ты хочешь этим сказать?
Он немного помедлил с ответом, смерив меня изучающим взглядом.
– Ничего. Просто интересно.
Мы немного помолчали, наблюдая, как робкое пламя доедает остатки древесины.
– Шон?
– М-м-м?
– Расскажи мне подробнее обо всем этом…
Парень задумался, неловким движением зачесывая пятерней русые волосы.
– Что тут скажешь? Мы – стая оборотней. Одна их двух в этом городе. Есть еще вампиры. Их куда больше. Мы с ними не особо ладим, но на открытый конфликт ни они, ни мы не идем. Есть еще отдельная каста. Их называют стражами сумерек. Возможно, ты одна из них.
– Почему?
– Твое обращение прошло странно.
– В каком смысле?
Парень вздохнул, подбирая слова.
– Обычно после укуса вампира человек или умирает, или превращается. Они как-то контролируют этот процесс. Обычно это занимает пару дней и походит на лихорадку: жар, агония, а потом неприязнь к солнечному свету, голод и прочие примочки.
Он посмотрел на меня. Во взгляде была странная заинтересованность. Мне казалось, словно я чувствую, о чем он думает.
– Но со мной что-то пошло не так?
В ответ Шон кивнул.
– Ты умерла. Я лично присутствовал, когда тебе констатировали остановку сердца. Есть легенда: если человек, спасая другого, оказывается смертельно ранен вампиром или оборотнем, то он становится чем-то средним. Не сказать гибридом, но существом, обладающим силой, которая не исчезает при свете солнца, например, если дело касается вампиров.
Я пыталась не слишком углубляться в расспросы о своей… смерти.
– А как становятся оборотнями? Как в фильмах? Через укус?
Он кивнул.
– Да, так тоже можно. Но мы – рожденные оборотни.
– А все эти россказни про полнолуние и превращение?
– Почти все правда. Только рожденным не нужно полнолуние, мы можем превращаться в любое время.
– Круто…
Шон рассмеялся.
– Конечно, круто. А девчонки-то как тащатся.
Теперь уже смеялась я.
– Скромность не твоя сильная сторона, да?
– Пф-ф-ф, пусть другие скромничают. Животный магнетизм волков обязывает быть крутыми.
– Что-то ты не выглядел сильно крутым, когда получил сегодня люлей на крыше.
– Брось. Я не мог ответить на твою агрессию взаимно. Я мог тебя покалечить.
– Прям таки. Думаю, ты просто струсил, что тебя отделает девчонка.
– И ты говоришь, что я нескромный?
Мы смеялись, и я впервые за долгое время чувствовала себя спокойно и безопасно. Хотя все еще чувствовала и это странное щекочущее напряжение в общении с Шоном. Он старался держаться дружелюбно, но было что-то, что напрягало его в общении со мной.
– Можно еще вопрос?
– Попробуй.
– Почему мне позволили остаться? Я кожей чувствую, как твои домашние мне не рады.
– Дело не в тебе. То есть, не лично в тебе, а в том, кем ты стала. В прошлый раз, когда в нашем доме появилась одна из стражей, так же случайно, как и ты, дело закончилось смертью нескольких членов нашей семьи.
Перед глазами всплыло лицо мужчины на фото.
