Как бы не так! Взгляд демона полыхнул серебром. А я… а я засмотрелась на его скулы, линию подбородка, разлет бровей, глубоко посаженые глаза, чуть припухшие губы… Меня залило румянцем, если это можно так назвать. Щеки пылали и щипало, словно я с мороза только-только вошла в тепло. Некстати вспомнилось все то, что я наплела Светке и стало еще больше неловко и стыдно.
– А вот это уже интересно? И чем же я тебя так засмущал? – нагло протянул тот, чуть ли не мурлыкая.
– Тебе все интересно, – пробурчала я и поспешила все таки приготовить этому демону кофе, чтобы взять небольшой тайм-аут, отвернувшись к чайнику и полкам.
– Я любознательный. Разве это порок?
– Порок? Демон мне будет говорить о пороках? А о грехах поговорить не хочешь? – хохотнула я, не оборачиваясь.
– Можно и о них поговорить. Тем более, это тесно соприкасается с изменениями в тебе. В твоей душе, если быть точнее, которая является неотъемлемой частью тебя.
– Я согрешила? – осторожно закинула удочку, как можно равнодушнее. – Не припомню такого… – я задумалась, подсчитывая примерное количество времени во всей этой комедии. – За эту неделю так точно. И что вообще такое грех, демон? Просвети меня, недалекую.
– Я бы с радостью, но, видишь ли, люди сами определяют грех. Для души нет такого понятия.
– Ты несешь ахинею… – разочарованно прошептала я. – Сахар нужен?
– Пару ложечек, пожалуйста.
Пожалуйста! Ничего себе, какие мы культурные! Еще бы разрешения спрашивал, перед тем как ко мне в квартиру заявиться, я бы вообще решила, что демоны цивилизованный и культурный народ.
Тьфу ты, блин!
– Пожалуйста, – наигранно добродушно я подвинула к нему кофе и поспешила спрятаться за свою чашку, крепко обхватив ту ладонями.
– Так вот, грех определяете вы, люди. Сами, – он постучал указательным пальцем по своему виску. – Здесь. Только вы решаете, что грех, а что нет.
– Я сбила на машине десятилетнего подростка, – принялась фантазировать я. – Но весьма уверенно себя отстояла, – тоже постучала по виску, на манер демона. – И внушила себе, что это не грех и не плохой поступок. Оправдала себя магнитными бурями, вмешательством демонов или божьей волей… Кстати! А вы в Бога верите? Бог есть?
– А у тебя получится? – его взгляд неожиданно стал серьезным и цепким, захватившим меня в плен. Я не могла отвести взгляд от этих глаз, сколько не старалась. Как и не смогла соврать.
– Меня совесть сожрет, даже если я не попаду в тюрьму.
– Совесть, неплохое определение, конечно, – качнул головой Сэм, продолжая меня разглядывать. – Но суть ты уловила правильно. Ты сама свой поступок считаешь плохим, греховным. Сама даешь определение своим грехам, Оксана…
Мне кажется, или он впервые назвал меня по имени, с тех пор, как вышел ко мне, бьющейся в истерике, на балкон? И так сказал. О-кса-ана… Мягко…
– И что из этого? – прошептала я.
– И ничего почти. Ты плохой человек сама для себя. Совесть, как ты ее называешь, будет тебе это напоминать время от времени и тебя это изменит. Как меняет сейчас…
– Я не сбивала десятилетнего ребенка! Я это выдумала! Совесть моя спит сном младенца! Хоть я бы и не сказала, что младенцы столь спокойно и крепко спят, как моя совесть!
– Но что-то случилось, так ведь?
– Ничего из того, что можно было бы отнести к плохим поступкам! – доказывала я.
– И ты не считаешь, что где-то повела себя неправильно?
– Считаю, конечно! Вот, как эту мурню рисовать посередине кухни начала, так и повела себя неправильно, – дежурно улыбнулась и замолчала.
