– Полегче, демон, – рявкнул я. – Задушишь.
– Терпи, панк, металлистом станешь, – огрызнулся он, но хватку немного ослабил.
К нам протиснулась разгорячённая Дарья.
– Так и будешь стоять в уголке, будто любитель «Ласкового мая»?
– Ни за что!
– Тогда пошли! – Она схватила меня за руку. – Дадим копоти!
– Сперва виски! – скомандовал я.
Мы допили фляжку и дали копоти. Ворвались в центр толпы и начали плясать. Жерар прыгал у меня на плечах, словно взбесившаяся мартышка и пронзительно лаял. Сперва толпа пыталась если не повторять наши движения, то хотя бы находиться рядом, но когда счёт покалеченных перевалил за второй десяток, людское море расступилось. На свободном пространстве (метров двух в диаметре) мы и бесновались. Само собой, коллективу «Рупора» вскоре сделалось понятно, для кого собственно они приехали в Императрицын. Для кого восстал из могилы Игорь Годов. Петь и играть стали исключительно для нашей троицы. Дама с бас-гитарой без остановки посылала мне воздушные поцелуи, Годов показывал большой палец. Двухсоткилограммовый охранник татаро-монгольской наружности рвался, чтоб взять автограф, но не дошёл – по безвестной причине был растерзан парой хрупких полуголых брюнеток.
Я испытал катарсис, любовь толпы и выброс адреналина. Дарья, полагаю, тоже.
А потом часы пробили полночь. В том смысле, что в кармане Дарьи дико забился мобильник. Взглянув на экранчик, она выругалась и начала пробиваться к выходу. Я двинулся за ней. Проходя мимо загадочной ямы, из природной любознательности заглянул туда ещё раз. На дне вповалку лежали изуродованные тела панков, и две женщины с ухватками лисиц торопливо срывали с них окровавленные одежды. Я бросил труженицам андеграунда металлический рубль.
В фойе было куда менее шумно и очень пусто. Лишь охранники попивали энергетический напиток. Должно быть, из конфискованных на входе припасов.
Дарья с посуровевшим лицом слушала телефон, заткнув второе ухо пальцем. Я прислонился к стене поодаль. Она сказала «да, конечно», сложила «раскладушку» и повернулась ко мне.
– К сожалению, я должна уехать. У тебя отличный шанс склеить ту корреспонденточку… – Она грустно усмехнулась, и добавила: – Шалунишка.
– Что-то серьёзное? Я могу чем-нибудь помочь?
Дарья отрицательно мотнула головой и быстрым шагом пошла к выходу. Постояв минуту, я двинулся следом. Кураж прошёл, плясать было неохота, возвращаться в душный зал тоже. Пусть даже ради симпатичной корреспондентки.
Да и не время сейчас для интрижек.
* * *
Я вышел из «Точки» и осмотрелся. Уже сгустились сумерки. Машины катили с включенными фарами, светились витрины. Огромный рекламный монитор на противоположной стороне проспекта демонстрировал яркие картинки средиземноморских курортов. В углу монитора беззвучно, но крайне эротично шевелились женские губы, из которых вылетали кудрявые буковки, складывающиеся в надпись: «Бархатный сезон на Крите!». Не было сомнений – всякому приехавшему на Крит эти губы прошепчут в ушко столько дивных слов, что бархатный сезон будет помниться всю жизнь.
От раздумий меня отвлёк автомобильный сигнал. В потоке машин величаво проплывал «Сааб» Дарьи. Сама щучка махала мне пальчиками из открытого окна. Я приготовился помахать в ответ, но тут кто-то крепко схватил меня за локоть.
– В чём дело? – Я резко повернулся к наглецу, одновременно вырывая руку.
– Нужно поговорить, – ответил толстенький тип, с которым я устроил перестрелку в ГЛОКе.
