Гонитель - страница 24

– Полностью согласен. Но мы с тобой информированы. А значит – вооружены.

– Да уж. Вооружены… – сказал я, а сам уже в оба глаза пялился на новую управляющую из Москвы.

Она вышла из директорского кабинета – высокая девушка с зелеными глазами и волосами, собранными в «конский хвост». Увидев меня, сделалась серьезной, как двоечник у доски.

– Шилов Никита? – посмотрела она на меня укоризненно.

– Да?

– Пройдите в кабинет. Обсудим ваш последний проект.

– Сию секунду, Марь Иванна… – обреченно вымолвил я, плетясь в указанном направлении.

Только я подумал, что сбежал из сумасшедшего дома, как он приехал ко мне с гастролями. Что же это такое, а?

В кабинете директора, и в мирное время не отличавшемся порядком, теперь царил хаос. Посреди стопок бумаг и папок, проигнорировав наше появление, сидел, видимо, тот самый аудитор. Особого впечатления он не производил. Невысокий, плечи узковаты, взгляд цепкий, сосредоточенный. На носу почти невидимые очечки в тончайшей металлической оправе. Но в целом – ничего особенного. Сидит себе и сидит. Пишет что-то увлеченно, колпачок ручки покусывает. Хотя я бы порядком удивился, если б аудитором оказался кто-то вроде Планта или нашего теперь уже бывшего директора – нестереотипно как-то получилось бы.

Маришка уселась в кресло при входе и глубоко вздохнула, массируя переносицу. Мне пришлось сиротливо устроиться на табуретке рядом с аудитором. А он тем временем, с размаху поставив точку, облизнул палец и принялся неспешно перелистывать тонкую стопочку исписанных им листов. Перечитывал отдельные абзацы, периодически бормотал что-то, словно стараясь запомнить, и легонько кивал, соглашаясь со своей собственной мыслью. Спустя несколько минут он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на девушку.

– В целом, госпожа Маришка, ваша версия событий выглядит правдоподобно, – сказал он мягко, поблескивая линзами очков, – но некоторые вопросы, конечно, остаются. Если даже мы проигнорируем факт несогласованного изгнания господина Скворцова Геннадия…

– Он открыто мучил и убивал людей ради возвышения! И не собирался останавливаться. Если б не Наставник, кто знает, сколько еще…

– Поэтому я и сказал – отбросим этот инцидент, – всё так же мягко, но со сталью в голосе прервал девушку аудитор. – Но остаются другие нюансы. Кто указал вам на суккуба и сетха?

– Шкет, кто ж еще. Вы прекрасно знаете, что кроме Наставника у нас нет спецов по выявлению демонов.

– Он может лично подтвердить это?

– Да, он здесь. Сейчас, подождите, – Маришка подошла к открытому окну и, сложив ладони рупором, заорала на всю улицу: «Шкет! Поднимайся к нам! Иаков говорить хочет!»

А голос у нее сильный! Поет, небось, неплохо.

Спустя минуту за дверью послышались истерические матерные крики и звуки отодвигаемой мебели. Маришка открыла дверь, и перед нами предстал спокойный как удав Шкет.

– Salvete, Amaliel, – чуть склонив голову, учтиво сказал аудитор.

Теперь я, правда, сильно сомневался, что он таковым был. Довелось мне в институте немного учить латынь в качестве факультатива – не думаю, что аудиторы обычно приветствуют собак на мертвом языке. Впрочем, не знаю ни одной профессии, кроме кинолога-иллюмината, где подобное вообще могло бы понадобиться.

Шкет, или Амалиэль, как к нему обратился мужичок, проследовал через кабинет и сел возле меня. Аудитор аккуратно подошел к собаке, достал из внутреннего кармана четки, от которых легонько повеяло благовониями, и, прошептав что-то, приложил их ко лбу животного. Кончики пальцев Иакова на секунду едва уловимо задымились, и он сейчас же отпрянул.