– Я сказал, срочно приезжай!
– Федь, мы с тобой все обсудили уже.
– Да ты что, черт, позволяешь себе? Меня кумарит, ты вдупляешь, падла? Ку-ма-рит!!!
– Я тебе помогал, и не раз уже. Ты каждый раз одно и тоже говоришь, ты двадцать должен уже. И опять то же самое.
– Да отдам я все! Ну знаешь же, что отдам!
– Откуда мне знать?
– Ну, все, ****ец тебе, сука! Ты что о себе возомнил! Если через час не привезешь, все, вали из города!
– Это я тоже слышал. Не пугай меня, Федь, я со старшими поговорю.
И барыга поговорил со старшими. Разговор вышел недолгим.
– Реваз, тут сложность нарисовалась.
– Что у тебя?
– Сын Клима звонит, угрожает, кумарит его, короче.
– Сын Клима? И давно он у тебя берет?
– Да уже год почти, короче, двадцать торчит уже, за последний месяц ни копья не отдал, и там сложно все.
– Ну, будем решать, значит, в чувство приводить. Давай адрес.
К Федору они приехали впятером. Тот открыл, даже не посмотрев в глазок.
– Здравствуй, Федор. – сказал Реваз, протягивая руку.
Федя подал трясущуюся руку, косясь на входящих в квартиру по одному ребят Реваза.
– Ты кто?
– Я Реваз, я тот, кому ты должен двадцать тысяч, поэтому мы здесь.
– Да отдам я, вы что, не знаете, кто отец мой?
– Знаем. Хочешь, позвони прямо сейчас отцу, я ему скажу все, как есть. Я уверен, что он отдаст. Будешь звонить?
– Нет, – мрачно сказал Федор после паузы.
– Как тогда решать будем?
– Дайте в долг последний раз, прошу.
– Нет, Федя, больше в долг не будет.
– Да я сдохну сейчас! Дайте! Прошу!!!
– Звони отцу, парень.
– Суки, вы! Барыги!
И Федор получил плотный удар в лицо.
– Падлы! – кое-как поднимаясь, шипел он, но сразу же получил в лицо еще сильней.
Лежа на полу, сквозь пелену крови в глазах он увидел под столом пустую бутылку из-под вина и потянулся к ней, почему-то решив, что такое грозное оружие, как бутылка, может его защитить от бандитов, но удар ноги сломал ему пальцы на руке.
Федор просто выл и валялся по полу, ломка перешла в самую больную стадию, когда сводит судорогой все мышцы одновременно. Он хотел умереть в этот момент, чтобы все это закончилось, но вместо этого получал и получал удары ногами – в живот и по ребрам. Били смачно, но не калечили и, тем более, не пытались забить насмерть.
– Хватит, – сказал Реваз и достал уже наполненный одноразовый шприц.
– Сам поставишь? – спросил он Федора.
– Нееет! – полуревел, полухрипел Федя.
– Поставь ему, – скомандовал Реваз одному из «быков».
Тот начал искать вены на руке.
– Реваз, тут синьки мертвые уже, может, в ногу?
– Да поставь куда-нибудь, крякнет сейчас.
Они ушли, а Федор остался лежать на полу, дыхание его замедлилось. Барыга позвонил сам на следующий день.
– Федь, я просто передаю. Реваз сказал, что приносить тебе бесплатно только они теперь будут. Но долг растет, сказали. Так что ты решай.
– Я понял, я решу…
***
Иван сидел напротив Федора и не знал, что сказать.
– Федь, может, отцу объяснишь все, как есть? Он их угомонит на раз.
– Он меня быстрей угомонит. Справлюсь, я лечиться буду, только вот дыру бы закрыть срочно.
– Да не даст никто столько. Я сам торчу уже всем, так только, видимость создаю. Ленке уже пять штук торчу даже. Я ей говорю, что, типа, карту заморозили, как разморозят, полетим на Кипр отдыхать.
– А че за фраер этот, который диплом рисует?
– Да хрен его знает, тебе до диплома, что ли? Кстати, он звонил сегодня, увидеться хочет и лавэ получить.
– Лавэ, говоришь?..
