– Пострадавшей нельзя сидеть, можно лежать, понемногу ходить, при ходьбе надевать корсет. Можете покормить бульоном через час, помогите дойти до туалета, – проинструктировал врач и предупредил о завтрашнем визите следователя.
– Ходить после многочасовой операции?! – воскликнул Марк Полянский.
– Да, завтра утром можно начать вставать, еду принимать только стоя, ей с месяц нельзя будет сидеть. Но самое страшное позади, хотя восстановительный период займет несколько месяцев, – немного ободряюще произнес врач, глянув на бледное лицо Марка.
Марк попросил сиделку разогреть в столовой бульон.
– Я сам покормлю Глорию, а Вы, Пелагея Павловна, можете принять душ.
Глория была так слаба, у нее не было сил сопротивляться настойчивости друга и она с его помощью поела куриного бульона.
Они не касались пока темы наезда.
– Я завтра приеду к обходу, – пообещал Марк. – Сиделке можешь доверять, одну тебя она не будет оставлять.
И Марк пересказал все указания врача.
– Нужно отправить сообщения твоим родным, чтобы не беспокоились за тебя. Напишем, что ты уехала на несколько дней в Дом отдыха и ноутбук оставила дома, – предложил Марк. Он так и сделал.
Заметив немой вопрос Глории, Марк сказал, что записку и оставленное ею письмо в квартире он прочел. Принял все к сведению.
– Отдыхай, сон – лучшее лекарство, – велел Марк и, попрощавшись с Глорией и сиделкой, покинул больницу.
Был третий час ночи, когда Глория проснулась от тревожного чувства, охватившего ее. В палате было темно, сиделка спала на диване, стоявшем у противоположной стены.
Кругом стояла тишина и в этой тишине Глория услышала осторожные шаги, замершие у двери их палаты. Глория тихо окликнула сиделку, та сразу проснулась и включила дежурный свет.
– Что, милая, попить хочешь или боли беспокоят? – спросила она, а услышав пояснение Глории, подошла к двери и резко открыла ее.
– Никого нет, тебе со сна померещилось, – стала она успокаивать Глорию.
Но обе встревоженные долго не могли заснуть.
Пришедший утром Марк Полянский отпустил Пелагею Павловну домой.
– Подъедете вечером, – велел он сиделке, я побуду с Глорией.
Рассказ подруги об услышанных шагах возле двери он воспринял серьезно. Пелагея Павловна могла спугнуть кого-то, включив свет. Тому, кто находился в коридоре, сразу стало понятно, что в палате уже не спят. К сожалению, двери не запираются, но пусть сиделка ставит около двери стул, будет слышно, если дверь начнут открывать. Марк предупредил об этом Глорию и даже позвонил Алисе и рассказал обо всем.
– А у меня имеется информация на Кирилла Челнокова и его папашу-чиновника и завтра пообещали разузнать сведения о том, как его машина врезалась в иномарку какого-то чиновника, – сообщила Алиса. – Я сейчас просматриваю страницу Кирилла Челнокова, тот еще тип. Завтра, надеюсь, у меня будет полная о нем информация, так что можно будет встретиться, и я поделюсь с Вами добытыми сведениями, – добавила Алиса.
– Хорошо. Глория спрашивала про Вас, она хочет увидеться со своей спасительницей, – согласился Марк.
Алиса уповала на то, что сумела вызвать в Марке любопытство.
Павел Румянцев, помощник Хромова, был хорошо знаком Алисе Симоновой. Он отослал Алисе на ее электронную почту добытую им информацию о Кирилле Челнокове.
Двадцатидвухлетний Кирилл Челноков закончил престижный московский институт и, как и предположил официант Егор, нигде не работал, да и в институте лоботрясничал, а успешно сданные зачеты и экзамены были проплачены из папенькиного кошелька. Геннадий Иванович Челноков был довольно-таки крупным чиновником, а его жена, мать Кирилла, была домработницей.
