– То есть, верно ли я понимаю? – вмешался ведущий. – Туристы погибли из-за того, что позволили себе насмехаться над духами?
Евья посмотрела на него, как смотрят на назойливую муху. Процедила:
– Мой народ почитал духов от начала времён! Поклонялся им. Мой дед говорил с духами, моя мать говорила с духами. Их дар передался мне. Мой род ведёт свою историю много веков! Мы возносим духам молитвы, они дарят нам то, о чём мы просим. А ваш народ своих богов давно позабыл. Вы верите в то, что вам нужно сейчас. В то, во что выгодно верить. Когда-то вы променяли своих богов на чужого Христа. Потом свергли и его. Верили в Ленина, Сталина, коммунизм. После разуверились и в них, сейчас у вас новый бог – деньги. Вы пришли на землю, которая веками принадлежала нам! А сами даже не знаете, какого вы рода и племени. Мой народ мал, но духи наши сильны. Вы не верите в них – тот, кто предал своих богов, не уважает чужих. Молодые и глупые оскорбили духов. А духи обид не прощают.
Бубен, лежащий на столе перед шаманкой, вдруг тонко загудел, словно в него ударил кто-то невидимый.
Вероника вздрогнула, ведущий тоже. Он даже под стол заглянул, чтобы проверить: может, шаманка ударила ногой по столешнице?
«Ну и взгляд у неё, – мелькнуло в голове у Вероники. – Не хотела бы я, чтобы на меня так уставились. Даже сквозь экран – нехорошо как-то».
Ведущий, судя по всему, тоже почувствовал себя неуютно. Налил из бутылки воды в стакан. Вероника готова была поспорить, что, когда пил, подавился, но этот момент при монтаже вырезали.
– Благодарю вас, Евья, – сказал ведущий. – А теперь послушаем Михаила Рыжова, непосредственного участника событий!
Появился потрёпанный мужичок лет шестидесяти. Это был тот человек, который сорок лет назад заболел и не пошёл в поход.
Михаил Рыжов, помявшись, неохотно признался, что болезнь была липовой. От похода его отговорила бабушка – уроженка тех мест, куда собирались туристы. Бабушка буквально в ногах валялась у единственного внука, умоляя не ходить на гору Мертвецов. Парень поначалу упирался, но после того, как вынужден был среди ночи бежать в аптеку за сердечными каплями, упираться перестал. Соседка по дому, где парень жил вместе с бабушкой, работала в районной поликлинике. На следующий день у Михаила Рыжова образовалась справка о болезни, и в поход он не пошёл.
– Почти тридцать лет, как бабушку похоронил, – убито закончил Рыжов. – А до сих пор помню, как она меня умоляла не ходить. Сперва-то я молчал, а потом понял, что не могу больше. Нужно рассказать правду.
– Гибель группы – моя вина, – объявил вдруг третий человек, появившийся в студии. Седой представительный дяденька в красивом пиджаке.
«Иннокентий Быстрицкий. В 1988-м году – аспирант 2-го курса УТИ, руководитель туристического клуба», – прокомментировала надпись.
– Тогда я, увы, этого не понимал. Мы были молоды, амбициозны, на спортивные достижения молиться были готовы. Гора Мертвецов?.. Ха! Что за предрассудки? Коренные жители боятся – так на то они и туземцы, дикие и малообразованные. А у нас двадцать первый век на носу. Нам ли бояться бабкиных сказок? Поднимемся и флаг на вершине поставим, в знак победы разума над суевериями! Это для туземцев – священная гора, а для нас всего лишь маршрут третьей категории сложности… Вот с таким настроением ребята ушли. Я лично их провожал и напутствовал. Если бы только представить мог! Никогда себе этого не прощу. – Иннокентий Быстрицкий закрыл лицо руками.
