Горбун - страница 67

Нужно сказать несколько слов о предстоявшем празднестве. Его идейным вдохновителем и меценатом был шотландец Лоу. На него он из собственного кармана пожертвовал фантастически огромную сумму. Мероприятие должно было символизировать триумфа, как тогда говорилось, «системы», обеспечивающей полную победу бумажных денег над монетами. Чтобы придать всей акции должную значимость Лоу получил от Филиппа Орлеанского разрешение использовать в дни празднества залы и сады Пале-Рояля. Ко всему прочему приглашения подписывались именем регента, и значит придуманный Лоу спектакль приобретал масштаб общенационального праздника. Сказочно богатый благодетель Лоу не жалел средств на то, чтобы ошеломить, поразить, ослепить приглашенных во дворец расточительной роскошью. Гвоздем программы планировался грандиозный фейерверк, – за его организацию отвечал кавалер Жойа. Из праздничных огней предполагалось воспроизвести очертания гигантского дворца, который через год – другой Лоу обещал по своему проекту построить на берегах Миссисипи. Считалось, что это восьмое чудо света затмит семь, уже известных. Здание будет возведено из розового мрамора, обильно инкрустированного серебром и золотом, которые к тому времени вытесненные из обращения более совершенными и перспективными кредитными бумажками, утратят эталонные свойства драгоценных металлов. Кроме фейерверка в программе ожидался балет, где фигурки танцовщиц должны были олицетворять банкноты, в чьей власти положить конец всем человеческим бедам: нищете, голоду, болезням, распрям и войнам. Посетившие празднество должны были увериться в том, что кредитные ассигнации – новый мессия, присланный к человеку Богом Милосердным, чтобы построить земной рай. После Пале-Рояля каждому надлежало уразуметь, что кредитная система – та благодать, в честь которой необходимо соорудить храм. Благо, жрецы уже имелись.

Регент установил число приглашенных в 3 000. Дюбуа его утроил. Буа Розе, церемониймейстер, втайне удвоил и эту цифру.

Если в сознание людей вселяется дух наживы, то он распространяется со скоростью чумной эпидемии, поражая все сословия от низов до королевского дворца. В те дни в торговых кварталах можно было, например, наблюдать маленьких, едва ставших на ноги ребятишек, торгующих между собой игрушками. Еще не научившись говорить, они уже осваивали азы спекуляции, превращая в товар пряники, бумажные змеи, цветные лоскуты, стеклянные шарики. Подрастая, они научаться продавать все, что попадет в их распоряжение: пропуск в модный ресторан, билеты в театральную ложу, места на церковных скамейках. Когда Гонзаго произнес: «Не так уж странно, если Буа Розе или аббат немного погреют руки на таких пустяках», он этим высказал то, что у многих было на уме.

– Пейроль мне сообщил, – сказал Гонзаго, вынимая бумажник, – будто за пачку пригласительных билетов, что его высочество герцог Орлеанский соблаговолил мне прислать, ему предлагают 3 000 ливров. Но мне такие деньги не нужны. Лучше я бесплатно раздам билеты друзьям.

В ответ раздались благодарные возгласы. У многих из этих господ уже имелись приглашения, но запас никогда не вредит, особенно, если за штуку к вечеру можно было выручить сто пистолей. Да уж, похоже в этот день не было человека, щедрее, чем принц Гонзаго. Он открыл бумажник и выбросил на стол пачку розовых карточек. На их лицевой стороне в окружении ангелочков, возносящих на крыльях виньетки из пальмовых гирлянд, изображался прекрасный юноша, – державший в руке рог изобилия сам его Всемогущий Кредит.