Рита налила текилы, но пить не стала, протянула чашку Маше. Та помотала головой, но потом взяла и выпила.
– Господи, – выдохнула она и закашлялась. – Дай что-нибудь…
Рита протянула ей блюдце с лаймом.
– Когда ты узнала? – спросила она.
– Недавно. Дня два назад. Мама не слишком дружит с техникой и случайно переслала мне фотографию и сообщение врача в вотсап, а я, как на грех, была онлайн. Она его тут же удалила, но я успела прочитать. Это было такое милое щебетание, ах, доктор, ваши солевые ванны так воздействуют на мои суставы и кожу, я просто помолодела на десять лет, и мне будет жаль выписываться. Я позвонила в клинику. Это было не онкологическое отделение, а терапия. Мне сообщили, что мама прекрасно себя чувствует после операции, отеки скоро спадут.
– Погоди, – прервала Рита. – Я потеряла нить. Что за фотографию она прислала?
– Она себе кожу подтянула, – усмехнулась Маша. – За счет моего мужа мама сделала пластическую операцию, а потом кисла в грязевых и соленых ваннах, восстанавливала загубленную строптивой дочкой нервную систему. Там было фото: она с синяками под глазами и улыбкой в тридцать два новых зуба. А я-то удивлялась, что она все время лишь звонила и ни разу не вышла на видеосвязь.
– Прекрасно, – пьяно рассмеялась Рита. – А отец знал?
– Думаю, да. Не очень приятно сознавать, что, оказывается, тебя продали, как вещь, как барана, точнее, как тупую овцу. А я и была тупой овцой. Я всю жизнь жила и была должна… соответствовать. Сперва ожиданиям родителей, потом требованиям мужа. Никто никогда не заботился о том, чтобы соответствовать мне. И что самое странное, я считала это нормальным.
– Стесняюсь спросить, но почему у вас нет детей? Вы не можете или не хотите? Или?..
– Или, – кисло ответила Маша. – Он-то хочет, а я нет. От него не хочу. Ты была права: Олег меня бьет. И мне становится плохо от мысли, что он может бить еще и ребенка. А я слабая, от одного удара падаю, я не смогу никого защитить, но за ребенка я бы дралась, честное слово. И он бы меня просто убил.
– М-да, – протянула Рита и поморгала. Кажется, долгожданное действие алкоголя настигло ее, и теперь ей было трудно удерживать тело в вертикальном состоянии. – Что ты будешь делать? Ну, теперь, когда ты все знаешь… Разводиться?
– Он мне развод никогда не даст, – мрачно ответила Маша. – Убьет, а не даст. Я не знаю, как мне поступить. Но я больше не хочу с ним жить и все это выносить. Рит, скажи, что мне делать?
Рита, которая уже засыпала, открыла осоловевшие глаза.
– Что?
– Ну, ты мудрее меня, опытнее, – взмолилась Маша. – Скажи, как я должна поступить?
Глаза Риты закрылись, и она медленно опустилась на подушку.
– Маш, – промычала она сонным голосом. – Я не знаю, как тебе поступить. Я не могу разобраться с остатком своей жизни, а тут еще твоя. Сейчас не могу даже думать обо всем, не то что советовать. Но я бы на твоем месте послала всех на хрен. Жизнь одна, и жить надо для себя, а не для того, чтобы в тебе кто-то не разочаровался.
– Родители всю жизнь внушали мне, что я должна слушаться их.
– Никому ты ничего не должна, – пробурчала Рита в подушку. – Вот тебе совет старой мудрой Тортиллы. Никому и ничего ты не должна. Живи для себя. Все сразу становится гораздо проще. Есть только один побочный эффект.
– Какой?
Рита не ответила, и Маша подумала даже, что подруга заснула, когда Рита почти шепотом произнесла:
