Я резко открыла дверь. Сразу за ней начиналась лестница – вниз вели многочисленные ступеньки. Я быстро спустилась и оказалась в довольно длинном темном коридоре. «Вот почему мы с Виталькой ничего не услышали», – подумалось мне. Я двинулась вперед и наконец остановилась перед еще одной дверью. Прислонилась к стене и осторожно потянула за ручку. Дверь со скрипом отворилась, но за ней царило безмолвие.
Подождав пару секунд, я с опаской выглянула и увидела: на полу лежал Беккер-старший, и из-под его тела струйкой сочилась кровь.
– Что там такое? – послышался сверху тревожный голос Витальки.
Я крикнула:
– Иди сюда! – и стала прощупывать пульс у Валерия Павловича.
– Сынок, что там? – раздался с улицы взволнованный голос Юлии Николаевны.
– Не знаю, – ответил Виталька, – иди домой.
Он явно предчувствовал недоброе, поэтому старался уберечь мать от возможного потрясения.
– Отец! – воскликнул Беккер, показавшись за моей спиной.
– Успокойся, – сухо сказала я, – он жив. Жив, но без сознания. Тащи аптечку скорее, перевязать надо.
В коридоре уже слышались приближающиеся шаги Юлии Николаевны.
Виталька бросился к двери и скрылся за ней.
– Что там? – дрожащим голосом спрашивала женщина.
– Мама, успокойся, – сказал ей Беккер-младший, – отец ранен.
– Пусти! – вскрикнула она и рванула ручку двери.
Нетрудно догадаться, что за этим последовало: как только женщина увидела лежащего на полу мужа, она разразилась воплями ужаса и отчаяния.
– Юлия Николаевна, – тихо сказала я. – Время слишком дорого, «Скорую» вызывайте.
– Да, да, конечно, – залепетала она, поднимаясь с колен, и направилась к стоящему неподалеку телефону.
В дверях показался Виталька с аптечкой в руках.
– Зачем? Что ты делаешь? – закричал он и кинулся к матери.
Вырвав у нее трубку, Беккер сбросил набранный номер.
– Это сейчас может быть опасно. Лучше Григория Семеныча вызвать, – сказал Виталька.
– Кто это? – спросила я, доставая из аптечки необходимое.
– Знакомый врач. Он очень знающий специалист и многим отцу обязан. Выручит.
Беккер стал набирать какой-то номер. Ему ответили не сразу, так как время было уже довольно позднее. Однако, выслушав тревожные Виталькины слова, на том конце провода ему сразу же ответили согласием, и это немного всех нас успокоило.
– Помоги, – кивнула я Витальке и спросила: – Ножик здесь найдется?
Юлия Николаевна подошла к бару и достала небольшой набор в красивой коробке. Там было несколько штопоров и ножей.
– Вот, – сказала она и протянула мне нож со сверкающим острым лезвием.
На Валерии Павловиче поверх рубашки был надет плотный пиджак.
– После улицы в этой прохладе и влажности простыть можно, а Валера после пневмонии. Побоялся простудиться вновь… – пояснила Юлия Николаевна.
Я ловко поддела ткань в области плеча и распорола ее по шву. Кровь сочилась именно отсюда.
– В плечо? – склонившись, спросил Виталька.
– Нет, чуть выше, – осторожно отогнув края распоротого пиджака и рубашки и повнимательнее присмотревшись, сказала я.
Юлия Николаевна тихонько завыла.
– Успокой ее, – сказала я Беккеру, – жить будет.
Обработав края раны, я несколько хладнокровно констатировала:
– Стреляли из «АК-74» с глушителем. С расстояния не более пятидесяти сантиметров.
– Стреляли? – с ужасом в голосе произнесла Юлия Николаевна. – Может, он упал просто? Голову разбил? Выпил ведь сегодня немало… – несмело добавила она.
– Мама! – раздраженно остановил ее Виталька.
