– А-аа, ты еще жива! – крикнул обезумевший Жамбал Базар и, наклонившись, перерезал ей горло, как овце. Темная кровь залила порог и землю.
Мелко моросил дождик, поднимался ветер. Жамбал Базар вскочил на вороного и бешено помчался по взлохмаченным травам в сторону ортуйской степи. Испуганные и оцепеневшие люди смотрели ему вслед.
Старуха выплывала из сизого и сырого тумана и стояла, покачиваясь, в зеленой степи черным обгорелым деревом и, вздымая сухие руки к рваным клочьям низко летящих туч, зловеще сверкала глазами и посылала проклятья кровавым и пенящимся ртом вслед скачущему Жамбал Базару.
– Сгинь, сгинь, проклятая! – страшно кричал всадник, ловя ртом капли дождя, и ведьма медленно таяла в тумане. Но она была там!
Жамбал Базар прискакал к своему приятелю, чабану Допоргою. Узнав в чем дело, тот ахнул и предложил ему поесть, отдохнуть и обдумать все. Но Жамбал Базар не задерживался.
– Друг, проклятье все еще идет за мной! – крикнул он так отчаянно, что крепкому Допоргою стало жаль сильного Жамбал Базара. – Я перехожу границу, там много наших. Поеду к Далайнору, в Шэнэхэн!3 Помолитесь за меня…
Дородная жена Допоргоя, плача, положила ему в сумы еду, и Жамбал Базар поскакал в сторону Онона. А старуха все ползла за ним и волочила кровавые внутренности по мокрой траве.
– Сгинь! – кричал всадник, и ведьма снова таяла в тумане.
Река чернела и бугрилась. Вороной с шумом вошел в воду…
Из аймачного центра на дребезжащей полуторке спешно выехали десять милиционеров и энкэвэдэшников-бурят: перепуганный Дондок прискакал в колхоз, люди с трудом дозвонились до милиции.
После полудня машина с милиционерами остановилась возле стоянки Допоргоя. Дождь все продолжал моросить, ветер разлохмачивал мокрые травы и тучи, казалось, что покачивал угловатую деревянную кабину машины. Милиционеры в шинелях поеживались.
– Вам его не догнать! – объяснял сквозь рев мотора Допоргой, промокшему круглолицему и узкоглазому энкэвэдэшнику в фуражке с малиновым околышем. – Он уже за Ононом.
– Ничего, догоним, – мрачно сказал темнолицый офицер, садясь в кабину и крикнул шоферу, сверкнув глазами. – Прямо к Онону!
Машина подъехала к реке вечером, несколько раз прошмыгнула туда-сюда вдоль берега, вдруг молоденький милиционер в кузове истошно и радостно завизжал, показывая рукой:
– Смотрите, смотрите!
– Чего орешь? Обрадовался! – оборвал его зло пожилой скуластый милиционер, вглядываясь в степь за рекой. На том берегу из кустарников выезжал мокрый всадник на вороном коне.
Полуторка резко остановилась, милиционеры попадали, потом вскочили на ноги, хлопнули двери кабины.
– Он! – крикнул офицер. – Отдыхал гад. Стрелять на поражение!
Заклацали затворы карабинов. Раскатисто прогремели выстрелы над пенящейся от дождя рекой. Вороной отпрянул в сторону и резко рванул вперед. Всадник в синем халате оглянулся в сером сумраке, махнул рукой и что-то крикнул на бурятском мокрым милиционерам. Снова загремели выстрелы, но умный вороной уносил пригнувшегося всадника в темнеющую ложбину.
– Оставьте! – вздохнул офицер. – Теперь его не достать. Может пограничники задержат.
– Надо же, ведьму убил, – прошептал молоденький милиционер и криво улыбнулся. Пожилой молча нахлобучил ему до носа буденовку и с тоской взглянул на черные, клубящиеся, тучи…
Ночью, в моросящем месиве, Жамбал Базар ускакал за границу. Пограничники проспали.
