Матвей обрадованно кивнул.
– Дмитрий Иванович, спасибо. Было приятно с вами познакомиться.
Распрощавшись с моим отцом, мы сели в машину. У меня на душе царил полный раздрай: обида на маму, сестру и признательность к отцу.
– Твой отец очень похож на моего, – прервал задумчивое молчание Матвей.
Я удивилась. Судя по фото, что видела в квартире, отец Матвея походил на Тургенева, каким его изобразил на картине Репин. Такая же окладистая борода, высокий лоб, густые волосы с пробором посередине, внимательные умные глаза. Он если и напоминал моего отца, то лишь крупным телосложением.
Матвей пояснил:
– Не внешне. Характером. Спокойным, рассудительным и очень дружелюбным. А ещё у них одинаковая вредная привычка: оба курят трубку. Думаю, ты легко поладишь с моим отцом.
Я открыла рот, чтобы спросить о его матери, но тут «Ниву» подкинуло на дорожной выбоине. Как крокодил щёлкнув зубами, я чуть не прикусила язык. Матвей засмеялся.
– Осторожнее, а то немой станешь.
Я погрозила кулаком и поинтересовалась:
– Как насчёт твоей мамы?
– Это сложнее. Если твоя холодностью и манерами похожа на английскую королеву, то моя – вечный праздник. Она обожает внимание и шумные компании. Когда я жил с родителями, то иногда сбегал, чтобы отдохнуть от постоянного присутствия гостей в доме. Мыслит она по-современному и очень позитивная. Вряд ли наши отношения её шокируют.
– Что ж, хоть это радует, – вздохнула я, вспоминая внешность матери Матвея. Она чем-то напоминала героиню «Криминального чтива», которую сыграла Ума Турман: овалом лица, причёской каре, полными алыми губами и выразительными серыми глазами. – Надеюсь, я им понравлюсь.
Матвей быстро наклонился и, чмокнув меня в щёку, повторил слова, сказанные мною для его ободрения.
– Как им может не понравиться такая красавица.
Я фыркнула.
– Скажешь тоже. Я красавица лишь для тебя.
Он не согласился.
– Когда танцуешь, ты выглядишь умопомрачительно для всех. Поэтому жутко ревную, если бы мог, я запретил бы всем лицам мужского пола на тебя смотреть.
После этого обеда за два следующих года я лишь трижды съездила домой: отвезла подарки дочери Алёны, появившейся в начале февраля, на день рождения мамы и годовщину свадьбы родителей. Матвея больше не брала с собой. Обо всех переменах в своей жизни я сообщала им по телефону, новости о семье узнавала также. Я всё более и более ощущала себя чужой. Матвей стал для меня моим миром и пристанищем.
Когда нас близко не касаются несчастья, мы можем только представлять, какие мысли и переживания одолевают людей, столкнувшихся с бедой. Убийцы и преступники нам кажутся монстрами, поэтому очень тяжело, когда монстром оказывается красивый и талантливый человек, а ещё труднее поверить, если это твоя собственная сестра. Та, что тайком давала тебе конфеты и защищала от мальчишек-драчунов, с кем ты секретничала и делилась тайнами. Это тягостно и невыносимо больно. Я не могла, как родители, делать вид, что всё по-прежнему, не желала видеть сестру – из-за этого перестала появляться дома.
