Горькие травы Чернобыля - страница 5

– Вот вам, девочки, и цыплята табака, – медленно оглядываясь по сторонам, пробормотал Климчук…

Глава четвертая

– Что происходит?! – выкрикнул Шебаршин.

– Не знаю, – отчеканил Климчук, крутя головой и внимательно прислушиваясь к чему-то, – может быть патруль.

– А стреляют в кого? – поинтересовался я.

– Да уж не в тебя, – буркнул Володя. – Все в машину!

Уговаривать никого не пришлось. Дверцы хлопнули и Володя завел двигатель, но с места трогаться не спешил.

Из-за угла пятиэтажки выехал серо-зеленый бэтээр. Как-то не спеша продвинулся метров 30 по улице. Остановился в раздумье. Вдруг резко развернулся и поехал прямо на нас.

– Точно, патруль, – сообщил Климчук и выключил двигатель.

– Пока не скажут, никому не выходить.

Торопливо полез из машины и медленно пошел навстречу бэтээру.

Тот немедленно остановился. Лязгнули люки, и из них выбрались два сержанта в форме внутренних войск, придерживая у груди автоматы. Следом показался довольно моложавый человек в синем парадном мундире генерала ВВС. Это уж совсем было странно.

Генерал первым молодецки спрыгнул на асфальт. Климчук резво подбежал к генералу, отдал честь и замялся, спохватившись, что на голове, вместо фуражки, идиотский хлопчатобумажный берет. Генерал бесцеремонно и раздраженно дважды махнул рукой, что-то сказал, и оба двинулись к нашему «Рафику». Почему-то все решили, что команда Климчука не выходить уже отменена и полезли наружу.

– Генерал-майор авиации Антошин, – лихо отчеканил генерал,

– кто такие?

Церемониал представления и предъявления пропусков длился довольно долго. Генерал внимательно вглядывался в каждую бумажку и подозрительно косился на Шебаршина, который нервно шарил по карманам в поисках документов. Нашел, наконец, целую пачку бумажек и протянул Антошину. Автоматчики сидели на бэтээре и никакого интереса к происходящему не проявляли. Хотя, собственно, это они обязаны изучать пропуска.

Видимо генерал-майор Антошин был человеком либеральным и не гонял в три шеи чужих солдат.

Сам Антошин тем временем с интересом разглядывал камеру Шебаршина, который водрузил её на плечо, видимо, для большей солидности.

– Телевидение УССР, оператор Шебаршин Георгий Константинович, – гордо представился Шебаршин.

– Как Жуков, – Антошин добродушно усмехнулся. – А вот это тоже телевидение?

Генеральский указательный палец бесцеремонно ткнул в пятак моего респиратора.

– Нет, что вы, это респиратор, – нахально объяснил я.

Улыбка исчезла с генеральской физиономии.

– А классный у вас самолет, товарищ генерал, – я махнул в сторону бэтээра.

Бледное лицо генерала покраснело. Он явно закипал.

«Квиты! – радостно подумал я. – Не фиг радиоактивными пальцами в рожу тыкать!»

– Это мой борзый сынуля, Николай Тимофеевич, – вдруг объявил отец.

Антошин несколько секунд всматривался в его лицо, потом хлопнул себя по бедру и, улыбаясь, протянул руку:

– Рад встрече, Николай Константинович! Прекрасный очерк написали, спасибо!

– А вот его, – сердитый кивок в мою сторону, – надо было дома оставить! Нахватается рентгенов, что потом?

– Да мы здесь только около часа, Николай Тимофеевич, – сказал отец, – а на площадку вообще не ездили. Я понимаю. А что это вы с патрулём разъезжаете? Не уехали в Киев? Судя по вашему лицу, рентгенов вы нахватались сверх всякой меры!

Антошин как-то осунулся, задумчиво посмотрел по сторонам.

– Да, еще в первые деньки под сотню набрал. Собственно я уже лечился в Киеве. Почистили немного. А вернуться попросил командующий округом с подачи Силаева. Вот, дескать, генерал тут здорово порядки наводил, так нехай еще попрацюе. Э-э прогуляемся немного, Николай Константинович, подышим чернобыльским воздухом?