Места здесь были совершенно дикие. Обилие зарослей вокруг пугало Марселлет. Она чувствовала постоянное напряжение, словно ожидала нападения диких зверей или разбойников. Сейчас её единственным спасением был Эли. Нужно держаться его и не портить и так не самые добрые отношения. Но как обычно, девушка не сумела совладать с собой и в очередной раз уколола его.
- Какая красивая у вас вещица. Ограбили кого-то?
Взглядом она проследила за тем, как он спрятал часы в карман.
- Нет, это подарок.
- Презент от Ирэн? Или от другой вашей поклонницы?
- Вам-то какое дело?
- Мне абсолютно безразлично!
- Оно и видно.
Они шли по каменистой тропинке, ведущей от берега вдоль поросшего кустарниками склона. Нигде не было видно крыш и частоколов. Совершенно обычный, ничем не примечательный пейзаж. Путь их всё время вёл наверх. И Марселлет постепенно начала узнавать скалистое, изрезанное побережье Средиземного моря. Они точно где-то недалеко от Марселя! Здесь почти нет пологих пляжей, зато полно маленьких красивых бухт с бирюзовой водой. Похоже, на берегу одной из таких они с Эли и очнулись.
- Вы, правда, думаете, что мне есть дело до вашей жизни? – возмущалась она, стараясь не оступиться. – Поверьте, мне совершенно всё равно! Вы слишком самоуверенны, если думаете, что можете меня хоть немного интересовать. Я запросто…
Марселлет оборвала свою пылкую речь, потому что в зарослях раздался шум, и ветви кустарника закачались. Девушка взвизгнула и в ужасе инстинктивно вцепилась своему спутнику в руку. Причём с такой силой, что он даже поморщился. Но Марселлет этого не заметила, её внимание было обращено на происходящее в кустах.
- Если это медведь, я вас брошу и побегу, - сообщил Эли.
В этот момент из кустов высунулась голова дикой свиньи. Она испуганно шарахнулась при виде людей, и помчалась куда-то, похрюкивая. Следом устремились три полосатых поросёнка. Марселлет облегчённо выдохнула и отпустила, наконец, руку Эли.
- Шутки у вас какие-то солдафонские, - бросила она, окинув его хмурым взглядом.
- Я не шутил.
- Если я вас так уж сильно раздражаю, то почему вы сейчас здесь со мной? - задала Марселлет резонный вопрос.
- Потому что во мне сильно чувство ответственности, - не без доли пафоса произнёс Вольфсон.
- А может, потому что ваша хвалёная команда самых отборных и смелых людей вас просто вышвырнула, как ненужный балласт?
- Нас обоих.
- Ну, мне они в верности не клялись.
- Как вы меня достали! – в сердцах вымолвил задетый за больное Эли.
- Так бросьте меня и идите себе один, - уже не думая о том, чтобы сохранить между ними хорошие отношения, со злостью предложила Марселлет.
- Что вы! Как я могу оставить в лесу беззащитную барышню! Вы обо мне гораздо худшего мнения, чем я есть, - Вольфсон усмехнулся.
- Вы злой человек. По доброй воле я бы ни за что не стала с вами общаться! - с обидой воскликнула девушка.
Эли неожиданно потупился, подумав, что он, по сути, навязал ей своё общество, и она до его появления вполне себе благополучно жила. А теперь вынуждена тащиться за ним по непроходимым зарослям. Складывалось впечатление, что в его жизни настала полоса неудач.
8. Глава VIII Тоска и люпины
Бредущая по бескрайним полям Прованса Марселлет даже не представляла, что её имя сейчас известно каждому жителю Марселя. Приезд её отца ничуть не успокоил тетушку Беатрис. Она поняла, что брат не вернёт племянницу. И стала подозревать его ни больше, ни меньше, как в смерти девушки. Она считала, что Марселлет либо покончила собой, не вынеся суровости родителя, либо её убили. Беатрис металась, искала, подозревала в гибели «своей девочки» всех и вся. Она даже бросилась на графа с кулаками, требуя объяснений. Тот был спокоен и нажимал на версию утопления. Говорил, что, скорее всего, дочь утонула в море, решив искупаться в то утро. Такая слава его пугала меньше, чем то, что друзья-аристократы будут тыкать ему его дочерью и называть за глаза Марселлет шлюхой, унижать его семью.
